«Если вы чувствуете себя фриком, моя музыка может вам помочь» — интервью с Крисом IAMX Корнером
IAMX — независимый личный проект Криса Корнера. Другие музыканты тоже участвуют, но в центре все же остается Крис. В лирике IAMX он выплескивает все свои эмоции и переживания, делится как радостным настроением, так и темными, иногда даже табуированными темами.
В музыкальном плане ограничений в проекте тоже нет — танцевальные треки, электроник-рок, дарк-кабаре, элементы синтвейва и вообще чего угодно.
Но IAMX — это не только музыка. Это и сами выступления (иногда с привлечением непосредственно зрителей), и световые шоу, и эпатажные костюмы артистов, и снятые самим Крисом клипы, и проецируемые во время выступлений сюжеты. IAMX — масштабный арт-проект, а Крис Корнер — открытый и неординарный человек.
Россия в последнее время отдаляется от западного мира, законы и общая обстановка становятся жестче и консервативнее. Как думаешь, почему в такой атмосфере люди все равно готовы идти слушать такие экспериментальные проекты, как IAMX?
Мы живем в мире, в котором доминирует массовая культура. Людьми управляют медиа, поэтому неудивительно, что нам иногда хочется чего-то настоящего, честного, интересного и глубокого. Нужна определенная жизненная энергия, чтобы заходить на неизведанную музыкальную территорию, но оно того стоит — я понимаю это, когда вижу, сколько людей приходит на концерты IAMX в России. Для них это что-то новое, альтернативная опция, и я вижу, что они изголодались по такому.
Ты много раз заявлял, что твои фанаты «на одной волне». Что «ментально» объединяет твоих слушателей со всего мира?
Хороший вопрос. Я думаю, дело в месседже моей музыки, ее психологии, самоанализе; она безграничная, живая, честная опять же. Любой открытый человек, как мне кажется, стремится к таким же открытым людям, готовым помогать и поддерживать друг друга. Здорово, что несмотря на то, что моя музыка — это мое личное дело и проблемы, люди по всему миру слушают ее, она помогает им. Моя музыка — это такая система поддержки. Если вы чувствуете себя фриком, неудачником, я думаю, моя музыка может вам помочь.
А что насчет языкового барьера? Могут ли люди, не знающие английского, проникнуться твоей музыкой?
Думаю, да. Слушатели могут говорить на разных языках, но их всех объединяет язык музыки. Вы можете не понимать, о чем именно я пою, но вы можете почувствовать это. Иногда, может, оно и к лучшему, что вы не понимаете — так вам проще прочувствовать. Когда бы я ни приехал в Россию, реакция на концертах всегда такая, что нельзя сомневаться: люди нутром чувствуют эту музыку.
Ты говорил, что X в названии проекта — переменная, отражающая изменчивость твоего собственного состояния. Можешь рассказать и привести примеры, какие значения она принимала на протяжении этих лет?
Мы всем постоянно меняемся, мы многомерные создания, наша жизнь изменчива. В самом начале я, может, и не знал этого, но Х — это самое подходящее название для проекта, потому что моя личность всегда меняется, как и ваша.
В этой букве — все непостоянство жизни.
Не знаю, изменилась ли моя музыка, но точно изменилось мое отношение к миру. Я долго был в депрессии, меня мучила бессонница и тревожность. Мне повезло, что я смог разобраться с ними с помощью своего творчества. Проект стал для меня лекарством. Я начинал просто: один парень в спальне, с одним компьютером и одним микрофоном. А потом проект стал расти, я стал экспериментировать со звуками и стилями продюсирования. Но X всегда при этом оставался очень личным проектом-самоанализом, благодаря которому я могу заглянуть внутрь себя и найти способ жить лучше. Иногда я достигаю этого излишней романтичностью, иногда — самокопанием, а иногда — разговорами о сексе и смерти. На каждом этапе своей карьеры я могу вкладывать в Х какое угодно значение — равно как и мои слушатели. В этом и прелесть.
Обложка последнего альбома Alive in New Light выглядит очень круто. В ней есть какой-то символизм? Что она может значить для слушателей?
Спасибо! Концепт придумал не я, это работа талантливого американского парня по имени Райан Кларк. Он прислал мне несколько вариантов, там были и очень мрачные, и очень странные. Но в этой есть простота и некая гламурность. Это простой и сильный образ. Это победа любви над разрушением. Молоток — это мощное маскулинное средство разрушения, но мы обернули его в бриллианты, во что-то красивое. Мы обернули орудие насилия в любовь и женственность. Ну, я так вижу. И обложка резонирует с темой альбома: борьбой с депрессией с помощью надежды.
Расскажи о проекте Turmwerk — достиг ли он своих целей и что с ним стало в итоге? Нет желания что-то похожее запустить и в Лос-Анджелесе?
Да, Turmwerk начался в Берлине: я купил завод и снимал там клипы. Это было такое арт-пространство. Но потом я переехал в Лос-Анджелес, а здесь недвижимость не особо дешевая. Поэтому я живу сейчас в двух часах езды от города, в пустыне, где я купил другое здание, похожее на Turmwerk. Здесь я тоже снимаю видео, экспериментирую с другими художниками. Проекту нужно пространство, в нем участвует много людей, музыкантов, видеомейкеров. Если кратко, здесь та же этика, та же суть, но в пустыне, в более комфортной обстановке. Сейчас пока все на паузе, но я пытаюсь устроить здесь еще и терапевтический ретрит: мне нужно и отдыхать тоже; я пока слабо представляю, как это все может выглядеть, но, думаю, я на верном пути. Хочу, чтобы здесь можно было и творить, и восстанавливаться от жизненных проблем.
В одном интервью ты сказал, что музыкантов постоянно спрашивают о музыке, а им, возможно, хочется поговорить о другом. Давай так и сделаем: кино, книги, театр, что угодно — что тебя цепляло в последнее время?
Я часто пересматриваю арт-фильмы, у меня бывают периоды, когда я заново открываю для себя Куросаву, Бергмана и, конечно, Тарковского — он вообще, похоже, мой любимый автор. Я часто черпаю в нем визуальное и психологическое вдохновение. В его фильмах так много поэтического и глубокого, они все вне времени. Постоянно смотрю Феллини, у него так много театрального задора. Я учусь у них, ищу что-то новое для себя и для своей музыки.
Ты как-то говорил, что Берлин, под конец твоего проживания там, превратился для тебя в довольно депрессивное место, а Лос-Анджелес заново вдохнул в тебя жизнь. Как это отразилось на твоих увлечениях фотографией и видео?
В Калифорнии особенный свет, он уникален. Он полезен не только для психологического здоровья, но и для творчества. Я такого нигде не видел больше, даже в средиземноморских странах. Он все изменил, украсил.
Я по-прежнему заинтересован в темных сторонах жизни, но в яркости Калифорнии есть что-то, что позволяет тебе четче видеть контраст с тьмой.
Я много времени провожу в пустыне, снимаю там концертные видео. Я живу недалеко от заповедника Joshua Tree — там какие-то совершенно космические пейзажи.
Как там дела у Полар (собака Криса с личным инстаграм-аккаунтом)? Она не устала быть Инстаграм-знаменитостью?
Я очень скучаю по ней. Она сейчас дома в Калифорнии, у нее очень милая нянечка. В пустыне внезапно выпал снег, который она никогда раньше не видела, — я проснулся сегодня и увидел фото, на котором она гуляет по снегу. Она у меня дива, «принцесса Полар» — думаю, ей комфортно быть звездой Инстаграма.
Прямо сейчас ты счастливый человек?
Да. Мне потребовалось много лет и работы над собой, много терапии для этого. Думаю, могу честно сказать, что сейчас я самая счастливая версия себя. И я продолжу идти по этому пути. Мне нравится все, что происходит вокруг, нравлюсь я и нравится беседовать с людьми по всему миру, как с вами сейчас, например.
- Вопросы придумывал главный редактор «Канобу» Денис Майоров
- Беседу вел издатель «Канобу» Антон Городецкий
Канобу может писать не о каком-нибудь музыкальном говне?))) Удивительно