Второй сезон «Одни из нас» — в конце остаётся только пустота

Первый сезон «Одни из нас» (The Last of Us) завершился на высокой ноте. Никакого хэппи-енда — напротив, финал был морально мутным, почти преступным, но в нём ощущалась полнота. Сюжет дышал, персонажи жили, отношения Джоэла и Элли, за исключением нескольких моментов, казались подлинными. Даже моменты тишины были наполнены смысла, который отражался в глазах героев. Нашлось место и любви, и страху, и вине. вина. Именно это сделало адаптацию одной из самых сильных экранизаций видеоигр.

Второй сезон же стал скорее реконструкцией, как и продолжение оригинального проекта Sony. Удалив сердце истории, Джоэла, сериал решает, что справится и без него. Словно безумный хирург, решивший, что можно имплантировать другие сюжетные связки, сшить новую плоть из флешбеков, побочных героев и пострадавшей Элли. Но пересаженное сердце не прижилось. Отчасти из-за никудышного образа Элли и мискаста, который стал очевиден из-за того, как история метнулась на пять лет вперёд. И чем дальше в дебри, тем яснее: ткань сериала отторгает саму суть оригинала.

Визуально шоу остаётся дорогим, временами безумно красивым. Наполненные воспоминаниями о Джоэле эпизоды даже способны пробуждать былое тепло. Но всё остальное работает плохо. Местами — по инерции. Местами — вопреки здравому смыслу. Вместо великой истории о людях, пытающихся сохранить человечность на фоне конца света и на пути кровавой мести, мы смотрим нарезку уставших, безжизненных сцен, в которых нет места логике. Только эмоциональной пустоте. Причём не героев, что было бы естественно. А зрителя.

Разбираем, почему второй сезон не справился с грузом наследия. Что в нём всё же получилось. И чем, на фоне игры, экранизация оказалась особенно беспомощной.

Когда гаснет свет

Раньше «Одни из нас» умело держал баланс. Он сочетал мрачную атмосферу постапокалипсиса с интимной драмой двух поломанных, но живых людей. Элли и Джоэл были центром притяжения, не только из-за актёрской химии, но потому, что за каждым их выбором чувствовалась цена. Второй сезон начинает с попытки воспроизвести этот подход, но теряется на полпути.

После гибели Джоэла сериал остался без опоры. Белла Рэмзи остаётся в одиночестве в центре кадра — и с каждым новым эпизодом становится яснее, что Элли в её исполнении не способна удерживать внимание. Есть такая категория актёров, которая замечательно смотрится на втором плане. И Рэмзи — как раз из таких. Но когда её окончательно вывели вперёд, драматическое ядро шоу рухнуло. Причём упрёк летит даже не в сторону актрисы, куда смотрел кастинговый директор — вот в чём вопрос. Белла Рэмзи очень старается в отдельно выделенных сценах, особенно рядом с Педро Паскалем. Но типаж не совпадает с ожиданиями, которые сформировал оригинал. Та Элли была яростной, ранящей, глубокой, мёртвой внутри. Здесь же мы видим — набор рандомных, временами неуместных реакций, подростковая наивность и отсутствие внутренней логики. Героиня откровенно невнятно прописана и сыграна.

Экшен также потерял в весе. Кроме второго эпизода и выделить то нечего. Герои искусно огибают пули, когда то угодно сценарию. Обученные военные не попадают по лёгким мишеням — вместо реалистичного постапокалипсиса перед нами предстало крайне хрупкое и невнятное фэнтези.

Решения героями принимаются от балды, а эмоциональный катарсис, на который ставили сценаристы в финале, скорее напоминает пшик, нежели что-то действительно существенное. Даже самые трагичные моменты не трогают — потому что нечем и некем тронуть.

И всё же были проблески. Возвращение Джоэла во флэшбеках — пусть и позднее, но по-настоящему живое. Эпизод с его детством, сценой в музее и тихими песнями — это больше, чем ностальгия. Это напоминание о том, каким мог бы быть второй сезон. Джоэл, даже мёртвый, несёт больше жизни, чем всё окружение Элли. И именно на его фоне особенно видно, что потеря — не только сюжетная, но и эмоциональная. Ушёл не только герой. Ушёл смысл всего происходящего.

Важно понимать: речь идёт не о ностальгическом «раньше было лучше» или болезненном отказе принять смерть Джоэла. Его уход мог бы стать сильнейшим драматургическим решением. Он действительно мог быть оправдан, если бы на его место пришло что-то равноценное. Элли могла бы унаследовать эмоциональный вес приёмного родителя, стать стержнем истории — если бы сценаристы дали ей живую, сложную, внутренне конфликтную дугу. Вместо этого мы получили зияющую дыру — не символическую, а буквально пустующую. Каждое её появление на экране не закрывает рану, а только бередит её. Смерть Джоэла в итоге не приобрела смысла — она осталась ошибкой, которая напоминает, насколько важным он был и насколько беззубым стало шоу без него.

В игре было лучше

Решение убить Джоэла ещё в оригинале вызывало споры: многим оно казалось сомнительным, драматургически рискованным. Но при всей спорности, игра The Last of Us: Part 2 умела удерживать внимание. Она наращивала напряжение, развивала образ Элли, показывала её одержимость, боль, внутренние конфликты. Герои принимали неочевидные решения, иногда отталкивали, но оставались живыми. Даже сквозь раздражение игрок продолжал чувствовать: боль, вину, тяжесть потерь.

Сериал же этого не выдержал. Потеряв Джоэла, он лишился не просто персонажа, а эмоционального фундамента. И в отличие от игры, не предложил ничего равноценного взамен. Элли не получает внятного развития.

Вместо разрушенной и ожесточённой девочки, балансирующей между яростью и совестью, мы наблюдаем пустую оболочку. Её путь кажется случайным, а эмоции — фальшивыми. История, которая могла бы стать трагедией, превращается в последовательность бессмысленных поступков. Героиня в телешоу — идеальное олицетворение Беллы Рэмзи, не изменившейся за последние пару лет, хотя ради большего попадания в образ гримёры могли бы хотя бы немного постараться.

Игре многое прощали — откровенно было за что. Несмотря ни на что, от происходящего отвести взгляд не получалось. А сериал, напротив, легко отпускает зрителя: не потому, что освобождает, а потому что не удерживает. Нет боли — и нет связи. Всё, что работало в интерактивной форме, здесь рассыпается в безжизненные сцены и лишённые веса диалоги.

Телевидение даёт другие возможности, но требует других усилий. И, возможно, в этом вся проблема второго сезона: он хотел рассказать ту же историю, но не нашёл нового способа, не переосмыслил её. Где игра рисковала — сериал стушевался. И потому проиграл даже в том, что должен был делать лучше.

Клюшка настигла и сериал

Второй сезон «Одни из нас» — это пример того, как отличная сюжетная концепция может умереть не от дерзких решений или шокирующих поворотов, а от простого отсутствия понимания, ради чего она вообще рассказывается. Здесь нет трагедии в классическом смысле. Потеря главного героя ознаменовала собой начало творческой пустоты, которую не удалось ни заполнить, ни замаскировать.

Сериал остался красивым. Он до сих пор мастерски снят. Иногда в нём пробегают искры — те, что связывали зрителя с прошлым. Но этого недостаточно. Элли, которая должна была засиять новыми пугающими красками жестокости, не справляется. Её персонаж недоработан, её мотивации размыты, а путь — не вызывает сочувствия. Вместо глубокой драмы — просмотр по инерции. Вместо боли — раздражение. Вместо сопереживания — равнодушие.

Финальный эпизод второго сезона посмотрело вдвое меньше зрителей, чем финал первого. Падение интереса говорит громче любых авторских рецензий или негодований в интернете. Создателям будет сложно скинуть всё на хейт, когда даже поклонникам телешоу становится всё равно.

Будущее сериала — крайне туманно. Если сценаристы действительно выведут Эбби в центр сюжета, и при этом она вызовет больше сочувствия и эмпатии, чем Элли, — это будет не победа драматургии, а признание полного провала. Потому что «Одни из нас» — это не история о смене героев. Это долгоиграющая связь зрителя и подросшей Элли, которой пришлось чертовски много пережить на собственном пути. И если эта связь окончательно утрачена — всё остальное уже неважно.