«Совпадения со Stranger Things случайны». Интервью с Миленой Радулович из «Кольской сверхглубокой»
— По сюжету вы находитесь в сверхглубокой скважине, но в реальности все снималось на глубине в 200 метров. Отличались ли чем-то съемки внизу и на поверхности?
— Да, отличались — и комфортом, и температурой. Под землей очень холодно, честно говоря. Мы особенно мерзли, когда снимались по 14 часов. Там еще такая высокая влажность. Да, внизу не было тех минус 26 градусов, как в Териберке (село в Кольском районе Мурманской области, — ред.), где мы снимали. Но на поверхности легче было в любом случае, ведь там чистый воздух. Хотя и чистый холод. Под землей человек сразу чувствует перемену обстоятельств и физически, и психологически. Почти вся наша актерская группа, кроме двух актеров, снималась под землей, и у всех были сходные чувства.
— Ни у кого из съемочной группы не было клаустрофобии?
— На самом деле, не было, мы с коллегами обсуждали это. Кстати, наши декораторы под землей провели гораздо больше времени, чем мы, пока строили декорации. Так вот, у них два человека одновременно в обморок упали. То ли воздух странный, то ли мало спали. И вот реально страшно. Когда там, под землей, все съемочный процесс идет по плану, еще нормально. Но если кто-то, например, что-то забыл на поверхности, то возникает серьезная проблема. Например, как-то раз забыли что-то техническое — а это дело на полчаса, потому что надо подниматься на поверхность, выходить наружу, ехать за вещами, а потом возвращаться и все то же самое в обратном направлении.
— Это была труднодоступная шахта?
— Нет-нет, дело в том, что передвигаться там можно только на «буханке» (так в народе называют автомобиль УАЗ 452, — ред.). Я всегда называла ее душегубкой, потому что все сидят сгруппировавшись.
На съемках «Кольской сверхглубокой»
— Пришлось ли научиться для этой роли чему-то особенному?
— Моя подготовка выглядела так: тренировки с каскадерами (акробатика и гимнастика) и отработка падений. У меня был прекрасная наставница-каскадер, которая очень сильно мне помогла и до начала съемок, и на съемочной площадке. Также пришлось два месяца работать над произношением. Я читала, проигрывала весь сценарий. Так я одновременно убила двух зайцев: и сценарий наизусть выучила за месяц до начала съемок, чтобы он улегся, и смогла не думать на площадке о том, что и как я произношу, ведь для меня русский иностранный язык.
Мы очень старались, чтобы мой русский не резал слух, дабы меня не переозвучивали. Вышло все достаточно хорошо — мы смогли оставить мой голос в финальной версии, это было очень важно для меня.
— Вы говорите про каскадерские трюки, а были ли травмы?
— О, да, у меня есть шрам. Я его называю «шрам Кольской». Снимали одну из сцен: я лежу, стараюсь играть по сценарию, и тут меня внезапно потянули за ногу — чтоб в кадре получилось классно. Я даже не поняла, как это случилось: меня слишком резко дернули, и я неудачно врезалась в угол стены. Я не контролировала ситуацию и не видела ничего: лечу — и тут удар!
Вот, остался шрам (справа, в районе таза, — ред.).Были и другие травмы, особенно на коленях, так как я много ползала, падала. Наставила себе много синяков, но мне это не мешало — я не сильно реагировала на боль. Скорее, воспринимала так: «Ни фига себе, какой синяк! Для мамы сфоткаю!»
— Я уже посмотрела фильм. На ночь, естественно. И все эти страшилки, созданные в картине с помощью пластического грима, мне естественно приснились. А вам не было страшно, после сцен с пластическим гримом кошмары не мучали?
— Когда в первый день принесли обезображенную спину, первый час меня реально тошнило. Но вскоре я почувствовала, наверное, то же самое, что ощущают врачи, когда сталкиваются в работе с травмами и увечьями. И уже час спустя привыкла и даже интересно стало: «Так это же можно еще и потрогать!». Но это выглядело невероятно реалистично и без какой-либо графики.
— Вы смотрели сериал «Очень странные дела»? В третьем сезоне там тоже появляется тема с глубокой шахтой. Действие происходит в США, но это также советская разработка…
— Я видела несколько серий, там тоже про 80-е. Но целиком не смотрела, честно говоря, уже полтора года реально не было ни на что времени. Зато в карантин я смогла посмотреть все фильмы, которые просто должна была посмотреть.
Если же говорить о «Кольской сверхглубокой», то нет, мы не заимствовали идею, вдохновлялись реальной историей скважины и мифами вокруг нее. И еще немного «Чужим» и «Нечто» — как референсами. Думаю, что что наша картина может перекликаться со Stranger Things разве что музыкой 80-х и, возможно, цветокоррекцией. Картинка у нас такая теплая, какая была в фильмах 80-х. Не такая модная и холодная, как та, что преобладает в мировом киноматографе и сериалах сейчас.
В фильме «Балканский рубеж»
— Это же ваш первый фильм в жанре мистического триллера. В каких жанрах вы бы хотели еще себя попробовать? К чему-то определенному тянет?
— После выхода фильма «Балканский рубеж» мне как-то задавали такой вопрос. Тогда я сказала, что мне хотелось бы поучаствовать в каком-то экшне. «Кольская» не совсем экшн, но у меня там было достаточно много подобных сцен и задач, так что, мне кажется, эта мечта сбылась. Я на самом деле очень люблю фантастику, подобную «Бегущему по лезвию» — не совсем экшн, скорее, некие фундаментально глубокие, драматические истории из будущего.
Еще у меня была мечта сыграть в комедии — вот недавно мне удалось это воплотить в Сербии. Еще хотелось бы сыграть в психологическом триллере — глубокую, драматическую роль.
Но такие проекты в последнее время редко делают, по крайней мере, в Сербии.На самом деле жанр фильма для меня вообще не важен. Жанр — это лишь внешность, имидж проекта, он задает разные правила режиссуры, сюжетных поворотов, поведение, одежду. Но на самом деле самое главное — это сценарий, фундамент, то, что роль хорошая.
Мне страшно хотелось бы сняться в фильмах, как у Рики Джервейса. Предложи мне что-то такое, я бы просто умерла от счастья. Еще меня привлекает жанр драмеди, который сейчас активно развивается во всем мире. Это когда обстоятельства настолько страшно-грустные, что они превращаются в смешные, а актеры играют между драмой и комедией, совмещают всё это. Для меня это выглядит очень привлекательным.
— В фильме вы ели черную икру. Она была настоящая?
— Да! Но шампанское не было настоящим, там была какая-то ерунда с сахаром. А я не люблю сахар.
— В какой части России вы бы хотели еще сняться или побывать?
— Я была в Крыму, там было классно. А сняться, наверное, хотелось бы в Питере.Но если бы я выбирала, где в России жить, то выбрала бы Москву, потому что в ней есть какой-то дух Белграда. В Москве чувствуешь себя не так далеко от дома. Еще я видела фотографии Краснодара, там очень красиво! Интересно было бы побывать в Самаре и в Калининграде. И в Сочи! Там тепло, а этот холод как-то тяжело переносится, я же в Сербии привыкла немножко к другому климату.
-— Есть ли у вас сейчас другие российские кинопроекты?
— Сейчас все сложно. Я проходила несколько кастинги, чтобы остаться в форме. Слава богу, что я вообще здесь, в России, ведь из-за пандемии я вообще могла сюда не приехать. Да, сейчас границы уже открывают, но что будет дальше, никто не знает.
— Пандемия повлияла на выход фильма?
— Да, немножко сдвинула планы выхода. Пандемия очень жестко влияет на всю киноиндустрию. Кинотеатры были закрыты, люди боятся ходить в кино, все переориентируется на онлайн-платформы. Хотя я считаю, что кино надо смотреть на большом экране и с хорошим звуком. Дома атмосфера не та, в кинотеатре вы физически реагируете на кино, эти особые ощущения просмотр фильма на ноутбуке никогда не подарит. Думаю, что эта пандемия будет длится еще долго. Моя героиня в фильме как раз эпидемиолог, поэтому немного погрузилась в тему.
— Что вы смотрели из фильмов и сериалов за последнее время?
— Что касается сериалов — то это «Шучу» (Kidding), документальный фильм Tell Me Who I Am. Вообще, я люблю устраивать себе киномарафоны работ режиссеров. Когда я была на карантине, это были фильмы Дэвида Линча, Ларса фон Триера. Сейчас смотрю Феллини.
