Семь самых страшных киноманьяков
7-е место: Джейсон Вурхис, серия «Пятница, 13-е» (Friday The 13th)
Как и в фильмах с его участием, в жизни все было против бедного Джейсона. Он не был убийцей в первом фильме серии «Пятница, 13-е», и появился там в качестве добавленной в последний момент мрачной шутки, скримера про выскакивающего из озера изуродованного мальчика. Во втором фильме серии Вурхис начал исправно убивать туристов, понаехавших в его родное захолустье, но делать это ему пришлось без фирменной хоккейной маски. Изумительная голкиперская маска с красными полукружьями появилась лишь в третьей части — одной из слабейших во всем цикле.
В четвертой «Пятнице» все это каким-то образом собралось воедино: отличный фильм, отличный Джейсон, отличная маска… но вот беда: в конце этой серии Джейсона_ убили насовсем_, надвое раскроив ему череп мачете. После такого, казалось бы, не выживают… и в пятом фильме цикла Джейсона опять не участвовал (зато участвовала его маска). В шестой «Пятнице» Джейсона воскресили ударом молнии, как монстра Франкенштейна, и он продолжил заниматься любимым делом в виде неубиваемого монстра в сиквелах нарастающей степени нелепости, в итоге угодив в открытый космос и подравшись с Фредди Крюгером.
Но при всем при этом Джейсон всегда оставался Джейсоном (кроме бездарного ремейка про карликового прыгучего Джейсона, который мы тут не будем вспоминать). Когда на экране эти маска, могучие плечи и тяжелая походка, ваше сердце начинает биться немного чаще — еще до того, как Джейсон заносит над головой топор или гарпун. Это один из самых узнаваемых экранных образов наряду с Годзиллой, Кинг Конгом и тем же монстром Франкенштейна, чтобы фильм с Джейсоном сработал, достаточно показать его на экране и как можно меньше экспериментировать с классической формулой «он их убивает по одному» (чего создатели большинства сиквелов «Пятницы», к сожалению, не понимают).
Мотивация Джейсона настолько проста (отомстить за маму), а предыстория настолько трагична (изуродованный мальчик, утонувший из-за недосмотра вожатых), что за 12 фильмов он так и не превратился в самопародию, в отличие от Фредди Крюгера, который испортился после первого фильма, или Кожаного лица, которого невозможного воспринимать всерьез после первых двух картин серии.
И Фредди, и Лицо, и Майкла Майерса из «Хэллоуинов» (с которого Джейсон в свое время был срисован) свели на нет чрезвычайно запутанной мотивацией действий и нагромождением мифологии. К образу Джейсона ничего не удалось добавить даже создателям фильма «Джейсон X», это абсолютно пуленепробиваемый (хе-хе) в сюжетном отношении персонаж, единственная настоящая икона жанра «слэшеров» и самый впечатляющий серийный убийца из долгоиграющего киносериала.
6-е место: Норман Бэйтс, «Психоз» (Psycho)
Норман Бэйтс (единственный правильный экранный образ — Энтони Перкинс) — маньяк-первопроходец во многих отношениях. Это первый популярный экранный злодей, срисованный с живого маньяка (Эда Гина, снимавшего кожу с женщин в Висконсине). Это первое экранное воплощение тихого, бледного, воспитанного молодого человека, в голове у которого творится кромешный ад. В этом своеобразном «топе» мы еще не раз встретим подобные личности — но Перкинс первым показал серийного убийцу, пользующегося формами социального камуфляжа и способного поддерживать разговор с красивой девушкой без того, чтобы она заподозрила неладное.
Криповатым Норман кажется зрителю, а не Мэрион Крэйн: потому, что мы видим, во что обходится Норману эта краткосрочная иллюзия нормальности. Без Нормана не было бы ни Декстера Моргана, ни американского психопата Патрика Бэйтмена, практикующих более сложные и долговременные формы камуфляжа.
Настоящий ужас фильма Альфреда Хичкока не в том, как Норман обводит Мэрион вокруг пальца, и даже не в том, что он убивает ее под душем мясницким ножом, будучи облаченным в платье покойной матери… Самое жуткое — эффективность, с которой миляга Норман избавляется от вещественных доказательств и тела Мэрион после этого убийства. Четкость и уверенность действий тут такая, что мы вдруг понимаем: эге, а ведь Норман делает что-то подобное не в первый раз.
5-е место: Питер Фоули, «Имитатор» (Copycat)
Триллер Copycat Джона Эймиэла из середины 90-х не назовешь шедевром, а Уильям Макнамара в роли маньяка-убийцы там смотрится существенно бледнее всех остальных представленных в этом «топе» актеров (да, даже безымянных каскадеров, игравших Джейсона). Но в блестящем сценарии Энн Бидермен, будущей создательницы великолепных сериалов Southland и «Рэй Донован», все именно так и задумано.
Фоули — настолько бледная, бесцветная, прозрачная на свет личность, что он даже не может совершать убийства своим, оригинальным способом. Вместо этого он скрупулезно копирует почерк самых известных американских маньяков: Альберта ДеСальво, Дэвида Берковича, Джеффри Дамера и Теда Банди. В своем сценарии Бидермен вскрывает (уж простите за излишне уместный глагол) перед зрителем технику создания подобных образов: берутся реальные преступники и объединяются в один собирательный образ, чтобы родственники убийц и убитых не подали в суд на автора книги или фильма.
Так были созданы и Норман Бэйтс, и Ганнибал Лектер, и Кожаное Лицо. Фоули из мастерски написанного Copycat — это еще и воплощение творческого кризиса, убийца-постмодернист, ворующий у других и инструменты, и обстоятельства, и жертв для своих преступлений. Это самый голливудский убийца, настоящее воплощение эстетики, идеологии и драматургии пропитанных Квентином Тарантино девяностых.
4-е место: доктор Ганнибал Лектер, «Молчание ягнят» (Silence of the Lambs)
Ну что тут скажешь. Томас Харрис блестяще написал, Джонатан Демми великолепно снял, а сэр Энтони Хопкинс гениально сыграл убийцу-джентльмена, абсолютного психопата и извращенца с безупречными манерами, для которого самое ужасное в жизни — это невежливость одного человека по отношению к другому.
Выше в этом топе доктор Лектер не взлетел только по одной причине: это персонаж, который работает лишь в крайне ограниченных условиях. Эффективность Лектера в том, что он сумел преодолеть все меры безопасности и строгость режима своего заключения, продолжил влиять на внешний мир из подвала Балтиморской психиатрической, из-за толстого стекла, или в окружении толпы полицейских, из-под маски-намордника.
«Доктор» Фредерик Чилтон не шутит, когда объясняет Кларисе правила общения с пациентом: для того, чтобы пустить под откос всю драматургию фильма, Лектеру оказалось достаточно скобы от авторучки.
Как показали «Ганнибал» и сериал по мотивам, если выпустить Лектера на волю, вся его аура немедленно распыляется. Когда доктор разгуливает на свободе и может делать, что хочет, это далеко не такой впечатляющий персонаж. Чем меньше у этого героя свободы, тем он страшнее, тем изощреннее психологические инструменты, которые он использует, чтобы добиться своих нечеловеческих целей. Нас впечатляет не то, что Лектер ест людей — а то, что он может уговорить другого пациента проглотить собственный язык.
3-е место: Джон Доу, «Семь» (Seven)
Я уже подробно рассказывал о величии этого персонажа в нашем топе лучших фильмов всех времен. Если вкратце: от всех других маньяков в этом топе Доу отличает полнейшая бескорыстность. Персонаж Кевина Спейси ничего не делает для себя, у него совсем другие задачи. Он хочет изменить мир, общество, создать бессмертное произведение искусства, которое никто не сможет игнорировать. Любыми средствами.
Ну а если, как подмечает Уильям Сомерсет, герой-полицейский Моргана Фримена, Джон получает удовольствие и удовлетворение (в том числе сексуальное) при исполнении своей высокой, где-то даже религиозной миссии… что ж — «неисповедимы пути Господни».
2-е место: Боб Вулвертон, «Шоссе» (Freeway)
Гениальный, незаслуженно забытый и очень черный комедийный триллер режиссера и сценариста Мэттью Брайта. Здесь Кифер Сазерленд сыграл свою лучшую роль: убийцу-некрофила, который изрядную часть картины выступает в роли положительного персонажа, оказывающего сугубо позитивное влияние на главную героиню, 17-летнюю Риз Уизерспун.
Психолог по профессии, очень тонко сыгранный Вулвертон (явно срисованный с Теда Банди) предстает менее криповатой версией доктора Лектера, помогающей неграмотной девочке-подростку из неполной семьи разобраться с самыми малоприятными моментами ее биографии.
Правда, потом он использует эти познания, чтобы как можно более жестоко над ней издеваться, отрезает ей косу и сообщает, что твердо намерен заняться сексом с ее трупом. Но к этому моменту героиня Уизерспун уже успела извлечь из происходящего ценный урок — скорее всего, впервые в жизни.
«Шоссе» — одна из самых оригинальных и жизнеутверждающих историй, когда-либо рассказанных средствами кино, которая держится не только на образе главной героини, бесстрашно и искренне сыгранной Уизерспун, но и на нюансах игры Сазерленда во всех его (как выразился бы доктор Лектер) метаморфозах.
1-е место: Ванн Сигерт, The Minus Man
Об этом фильме вы, скорее всего, никогда не слышали, как и об этом убийце. Адекватного русского перевода названия не существует… «Человек-минус»? Я сам узнал об этой картине случайно, из комментария Джосса Уидона к одному из эпизодов Firefly, где он называет героя Оуэна Уилсона из этого фильма самым страшным из когда-либо виденных им экранных маньяков.
И это действительно так: Уилсон играет самого впечатляющего маньяка-убийцу, о котором вы никогда не слышали. Он не основан на каком-то реальном человеке, этот персонаж был целиком выдуман режиссером и сценаристом Хэмптоном Фанчером (у которого это единственная режиссерская работа и который известен первым вариантом сценария Blade Runner). У него очень необычная методика выбора и умерщвления жертв — на мой взгляд, самая необычная в истории кино. Я не буду тут вам ее раскрывать, чтобы у вас был дополнительный стимул найти и посмотреть этот изумительный фильм.
Помните, как обычно описывают соседи очередного пойманного маньяка? «Такой тихий, вежливый, приятный молодой человек». Ванн Сигерт — воплощение этой формулы, конечная точка траектории, начатой Норманом Бэйтсом, абсолютно привлекательный и симпатичный экранный персонаж, страдающий тяжелейшим психозом. Ненормальность Сигерта пугает именно потому, что он так нормально выглядит и так нормально себя ведет… и тем, насколько тонка граница, отделяющая окружающих его людей от насильственной смерти.
