Читаем. Отрывок из книги «Апокалипсис³» Макса Максимова
Оно впилось в плоть, методично откусывая по куску. Человек, лежа на земле, кричал и бил кулаком по зеленой хитиновой спине своего палача. Пытался отодвинуть руками его морду от себя. Все безуспешно. Стиснув зубы, человек запрокинул голову. Бурчал что-то невнятное, вцепившись руками в свои волосы. Потом попытался перевернуться со спины на бок, но правая нога была зажата лапами насекомого. Приподнял голову и увидел, что нога выше колена уже объедена до кости. Сквозь туман в сознании он понимал, что стеклянные глазки, не выражающие ничего: ни злобы, ни жалости, ни радости от успешной охоты — последнее, что он увидит в своей жизни.
Эти существа не могут сострадать, не могут переживать, волноваться, грустить или испытывать счастье. Они не понимают боли и страха. Сначала убить, а потом есть убитое — бессмысленно с практической точки зрения бесчувственного создания. Пустая трата времени и энергии. Он хочет есть, и он ест. Сразу, как только схватит. Кусок за куском отделяя плоть от кости.
Валентин вскочил с постели. Стоял на полу и смотрел на свою ногу. Одышка. Сердце бешено колотилось.
«Целая, — подумал он, — целая… как же реалистично. Кажется, я даже боль чувствовал».
Он провел рукой по мокрому от пота лицу. Сгибал и разгибал онемевшие пальцы рук. Чувствовал покалывание в конечностях. Постоял еще несколько секунд, глядя на вращающийся вентилятор на потолке, вспоминая только что увиденный сон. Что-то промелькнуло сбоку. Он резко повернулся и уставился в угол комнаты. Всматривался в темный непонятный силуэт.
«Показалось, что ли? — напрягся Валентин. — Нервы расшатались, мерещатся уже движения всякие».
Подошел к выключателю на стене и сделал свет чуть ярче. В углу лежал рюкзак сына. Валентин перевел взгляд на часы. Те показывали шесть.
«Можно и будильник не ставить, — усмехнулся он, — внутренние часы сами знают, когда запустить кошмар в моем сознании. Во всем надо искать положительные стороны. Ладно, пора собираться».
Охотник Петр, подняв руку, дал понять отряду из тридцати человек, идущему за ним, что надо остановиться. Сдвинув брови, он уставился в карту. Валентин смотрел на капельку пота, свисающую с носа Петра.
«Наверное, неприятно с бородой ходить в такую духоту, — думал Валентин, разглядывая красное от жары лицо охотника, — градусов сорок сегодня».
Петр вытер рукой лицо и посмотрел в сторону.
— Эта нора у нас не зафиксирована, — он указал пальцем на небольшой холмик, метрах в пятидесяти от них, — надо пометить.
— Там труп, — сказал Валентин.
— Вижу, — кивнул Петр, — съел все мягкое, а кости с одеждой выкинул. Странно, что вчера мы его не заметили.
Сзади началось оживленное обсуждение ситуации.
Петр увидел, что один из отряда направился в сторону норы, и махнул рукой на отделившегося от отряда человека.
— Твой, что ли?
— Да.
— Это который Индус?
— Да, — сказал Валентин, — это Юсуф.
— Юсуф, — усмехнулся Петр, узнав имя Индуса, потом прокашлялся в кулак и заорал:
— Эй! Червяк! Сюда подошел! — его крик эхом разлетелся по джунглям. — Пыль компьютерная, — негромко добавил он и с улыбкой посмотрел на Валентина.
Худощавый темнокожий человек в серой футболке и синих штанах обернулся и быстрым шагом пошел обратно к отряду.
— Он, кстати, талантливый программист, хоть и молодой еще, — сказал Валентин, — зря ты так грубо.
— Да, Юсуф у нас мозг, — заметил кто-то из людей Валентина.
— Ладно, буду повежливее, — смягчился охотник.
— Подойди-ка ко мне! — крикнул он, обращаясь к Индусу, который был уже в хвосте отряда.
— Он тебя уже боится, — сказал Валентин. — Пугаешь людей своим ревом!
— Это я еще тихо.
Юсуф подошел к Петру и начал быстро говорить:
— Там тело. Я не хотел подходить к самой норе. Я хотел немного ближе подойти, и все. Мне показалось, что это…
— Червяк ты бестолковый! — сказал Петр, глядя ему в глаза сверху вниз. — Еще раз отойдешь, я тебе уши выкручу, ясно?!
— Ясно, но нам надо…
— И макушку натру! Возьму рукой, зажму шею и начну тереть так, что искры из глаз полетят, а потом сливу из носа сделаю, ясно?!
— Ясно, — тихо ответил Юсуф.
— Я знаешь какие сливы делать умею?! Будешь месяц с фиолетовым носом у меня ходить.
Они молча смотрели друг на друга несколько секунд. Широкоплечий Петр нависал над «червяком», сверля его взглядом.
— Можно сказать? — произнес Индус.
— Можно, — уже спокойно ответил Петр и перевел взгляд на карту.
— Тот человек похож на Сергеева, — начал быстро объяснять Юсуф, — Валентин, вы хоть подтвердите. Даже отсюда видно, у него же одного была красная куртка.
Валентин посмотрел на Петра. Тот уже что-то зарисовывал в карте.
— Сергеев это, точно, — сказал мужчина, стоявший позади Валентина.
— Да, — добавил кто-то еще, — наш Сергеев.
— Петь, — Валентин обратился к охотнику, который отрешенно продолжал что-то черкать карандашом.
— Да, — ответил Петр, не отводя взгляда от карты, — да, Сергеев, я был с ним знаком, ну что ж, вот и нашелся ваш Сергеев.
— Надеюсь, хоть капсулу успел раскусить и не мучился, — сказал кто-то сзади.
— Какую капсулу? — спросил Индус.
— Тебе что, не выдали? — Петр хмуро посмотрел на него.
— Черт, я забыл, — Валентин с досадой махнул рукой, — я забыл своим раздать.
Петр сокрушенно покачал головой, улыбаясь уголком рта:
— Ну, бестолковые, ей-богу, бестолковые!
— Да я ж не выхожу, как ты, каждый раз, как я все помнить буду, — оправдывался Валентин, — мы вообще тут не должны быть. Вы вчера и без нас нормально носили.
— Должны не должны — это решают сверху. Еды мало, так что всё вы должны… и вы, и мы, — пробурчал Петр.
— Так что за капсула-то? — еще раз спросил Индус.
— Да, нам тоже интересно, — сказал кто-то сзади, — не слышали мы про капсулы.
— Вот поймает тебя паук, — начал объяснять Петр, — или еще тварь какая, оса, например, и цапнет. Начнут у тебя руки-ноги неметь, а ты раз — и капсулу в рот. Зубами ее хрясь, и все.
— Зачем? — спросил Индус.
— Затем, чтобы, когда она тебя оттащит в улей и там ее личинки начнут тебя пожирать, ты этого не чувствовал, а помер быстро от яда в капсуле.
— Пауки тоже убивают медленно, — добавил один из людей Петра.
— Да, но вот хуже смерти, чем от ос или их личинок, я не могу себе представить, — поежился Петр, — может, только от богомолов смерть страшней, они тоже заживо начинают жрать, как только схватят, и начать могут с руки или ноги, но там можно еще побороться.
— Не совсем, Петь, — возразил охотник Андрей, стоящий неподалеку, — когда оса парализует, ты задыхаешься. У нас дыхание по-другому работает. Они только насекомых могут парализовать так, что те живые остаются, а человек без искусственной вентиляции легких помрет. У нас, чтоб дышать, мышцы должны работать. Моего товарища оса парализовала, так его на вентиляции легких потом две недели держали, пока паралич не спал.
— Да?.. — Петр задумался. — Ну ладно, Андрюх, спорить не буду. Надеюсь, проверять нам это не придется на себе. Кстати, помимо ос тут еще есть…
— Погодите, — перебил его Индус, — то есть, если меня поймает кто из живности, мне надо это капсулу проглотить и тем самым совершить самоубийство?
— Ага, — весело ответил Петр, — а ты, Валя, не забудь про капсулы завтра, вам еще несколько дней ходить с нами.
— Да я сегодня спал плохо, сон снился дурной, утром голова деревянная была. Выдам завтра, выдам, они в ванной у меня лежат. Я дико извиняюсь.
— Думаю, все будет нормально, рой прошел пару дней назад, сейчас тут мало живности, — сказал Петр, потом повернулся к отряду и крикнул: — Давайте за мной!
Отряд продвигался в глубь джунглей. Петр шел первый, за спиной у него висели два мачете. Валентин и Индус следовали за ним. Вокруг — голые стволы деревьев. Ни кустов, ни листьев, ни травы, ни каких-либо зарослей. Все, что было зеленое, — съедено, даже лианы пошли на корм. Но через несколько месяцев растительность снова заполнит свободное пространство и джунгли обретут привычный вид, тогда пройти по этим местам так просто уже не получится, но только до тех пор, пока рой снова не опустошит этот участок. И так по кругу из года в год.
— Петр, а почему мы того паука в норе не убили? — спросил Индус и прибавил шагу, чтоб оказаться справа от Петра.
— А зачем он тебе сдался? — ответил тот, не глядя на юношу.
— Чтоб никто не попал к нему больше.
— Без надобности их лучше не трогать, черт его знает, что там за вид, их тут такое разнообразие. Валь, помнишь Фролова?
— Одноногий?
— Да. Вот после того как он ноги лишился, мы и перестали к ним подходить и убивать.
— Ему ногу откусили? — спросил Индус.
— Нет, — ответил Петр, — мы отрядом так же шли и увидели паука, небольшого — может, метр в размахе. Сидел на стволе. Фролов решил его копьем ткнуть. Направился к нему. А тот оказался прыгающим. Я таких не видел ни разу. Метров с десяти он на Фролова скок! И в ногу ему впился. Я подбежал и мачете паука успокоил. Рана у Фролова была небольшая, он даже сам до укрытия дохромал, а потом инфекция какая-то пошла, нога гнить начала. Пришлось на операционный стол его.
— Но там врачи, по-моему, долго пытались ногу спасти, прежде чем ампутировали, — сказал Валентин, — припоминаю я эту историю.
— Долго, но все же не спасли. В моем отряде правило такое — к насекомым без надобности не подходить. Я уже это говорил всем, — сказал Петр и посмотрел на Индуса. — Ты, видимо, инструктаж плохо слушал?
— А свисток пауков не отгоняет, что ли? — спросил тот, глядя на пластиковую коробочку, закрепленную на поясе у Петра.
— Отгоняет, но не всех. А осы его вообще не боятся. Свисток муравьев отпугивает хорошо да рой.
— Понятно, — кивнул Индус.
Петр остановился, начал осматривать местность.
— Так, вчера мы дошли до этого места, — сказал он и показал рукой на красную ленту, растянутую между двумя соседними стволами деревьев.
— Мужики, встаем друг от друга метра на четыре и чешем, — громко говорил Петр, — старайтесь сильно не расходиться. Если увидите тварь живую, сразу мне кричите. Сами ничего не делайте. Свистки будут у меня, Андрюхи и Сани. Двое со свистками по краям и один в центре шеренги. Погнали, все как обычно.
«Как обычно, — усмехнулся про себя Валентин, — теперь это обычно. Системный отдел вышел за едой. Лучшие умы подвергают риску. Не удивлюсь, если на следующий сезон женщин и детей заставят этим заниматься. Эх, Алиса, видела бы ты, чем я тут занимаюсь!»
За несколько минут отряд построился в шеренгу, растянувшись метров на сто по джунглям. Валентин и Юсуф по-прежнему были возле Петра. Тот махнул рукой, и люди потихоньку двинулись вперед. Только прошли метров двести, раздался крик:
— Есть! Один!
Шеренга остановилась. Петр смотрел на возню людей вдалеке. Сквозь редкие стволы деревьев можно было увидеть другой конец их формации. Через минуту кто-то крикнул:
— Готово!
Двинулись дальше.
— Петь, ты мне его поможешь завязать и повесить? — спросил Валентин. — Я ж ни разу не занимался этим.
— Конечно, — ответил Петр.
— Они, наверное, тяжелые, — сказал Индус и вытер пот со лба платком.
— Да не очень. Килограммов сорок-пятьдесят. Я иногда по два беру.
— И как я его потащу до укрытия? — спросил Индус.
— На спину прицепишь и попрешь, — ответил Петр.
— Это кошмар какой-то, — пробубнил молодой системщик.
Шли быстрым шагом. Петр корректировал направление шеренги криком: «Куда вы прете, олухи, правее надо, слева уже не наш участок! Индус, чтоб тебя! Чего ты на меня-то все идешь?!»
После рева Петра Андрей, идущий в середине цепи, передал его команду правой половине шеренги смещаться чуть вбок — им было плохо слышно, что там орет Петр.
Через минут десять кто-то закричал:
— Тормозите!
Отряд остановился.
— Вон! Вижу! Около нас! — Индус показывал пальцем на огромного кузнечика, лежащего на спине.
— Сейчас тебе его и повесим, — сказал Петр и пошел к телу представителя роя саранчи.
— Почему мне сразу? Давайте мне ближе к уходу. Тут поздоровее есть ребята, — возмущался юноша, двигаясь за Петром.
— Да он шутит, — улыбаясь, сказал Валентин, следуя за ними.
Подойдя к мертвому насекомому, Петр снял с плеча веревку и, наклонившись, принялся обматывать ею кузнечика. Валентин и Индус с интересом наблюдали за его манипуляциями. Петр наматывал моток за мотком на его лапы и тело, переворачивая насекомое то на бок, то опять на спину. После того как веревка затянулась на брюхе твари, Петр встал на колени и взвалил его себе на спину, держа руками за лапы.
Наклонился вперед так, чтоб насекомое могло лежать на нем и его не надо было держать. Перекинул концы веревок через оба плеча, обмотал их вокруг поясницы и завязал на узел. После чего встал. Кузнечик висел за его спиной подобно походному рюкзаку.
— А второго ты куда себе вешаешь? — спросил Валентин.
— Второго так же, только перед собой, — ответил Петр.
— А веревки не трут? — спросил Индус, гладя себя по ключицам.
— Мне — нет, но ты можешь подсунуть себе что-нибудь мягкое, так многие делают, — сказал Петр.
— Я не взял ничего, — сказал Индус.
— У Андрюхи есть подкладки, он тебе выдаст позже, — ответил Петр.
Они вернулись в шеренгу и двинулись дальше. Командир шел быстро и бодро. Со стороны казалось, что висящий за его спиной пятидесятикилограммовый кузнечик совершенно не стесняет его движений.
Десять человек стояли с трупами насекомых, висящими за их спинами. Люди перекидывались шутками и периодически дружно смеялись, потом замолкали на несколько секунд, до тех пор пока кто-то из них снова не выдавал какую-нибудь реплику. Юсуф дремал, лежа на покрывале, подсунув сумку под голову. Петр сидел на земле с бутылкой воды и поглаживал бороду.
— Дай глотнуть, — Валентин, стоя напротив Петра, протянул руку.
— Держи.
Валентин сделал глоток и закашлялся. Вытер рукой губы.
— Сколько нам еще ходить? — спросил он.
— Часа два пособираем и обратно двинем, — ответил Петр, — как раз успеем до заката. Ночью тут лучше не находиться.
— Да мне и днем как-то не по себе, — поежился Валентин.
— Это сейчас еще спокойно, рой поел все живое, а вот через неделю-другую они тут кишеть начнут. Без свистка из укрытия вообще не выйдешь.
— А у нас сейчас свистки включены?
— Да, но это так, больше для подстраховки, насекомых на поверхности мало, почти нету, а вот ночью некоторые виды вылезут из нор своих. Так что… — Петр встал, — хватит отдыхать. Андрюха! — крикнул он. — Давай своих в укрытие!
Андрей подошел к Петру, спросил:
— Вечером на складе будешь?
— Да, хочу взвесить все, что насобирали за два дня, — ответил тот.
— Ну, тогда не прощаемся, — сказал Андрей.
— Ага, удачного пути.
Часть отряда с кузнечиками на спинах, во главе с Андреем, отправилась в сторону укрытия по пути, которым и пришли сюда.
— Почему Андрей без груза? — спросил Валентин, глядя на уходящих людей.
— У него рюкзак с вещами. Кто-то должен его нести.
— А ты зачем с этим кузнечиком с самого утра ходишь, если не собирался в первой группе возвращаться?
— Выносливость тренирую, — усмехнулся Петр. — Так… ладно, — он протяжно зевнул и потянулся, вытянув руки вверх, — надо будить молодого да двигаться дальше.
Петр слегка пихнул спящего Юсуфа ногой. Тот испуганно подскочил.
— Что такое?! — возбужденно спросил он, прищурив глаза.
— Атакуют нас! Саранча идет, Индус, нам всем крышка! — закричал Петр, еле сдерживая смех.
Стоящие неподалеку люди захихикали.
— Что? — Юсуф начал вертеть головой по сторонам. — Что вы говорите-то?
— Да шучу я, — сказал Петр и хлопнул его рукой по плечу, растягивая на лице улыбку, — идти пора.
— Да я и не поверил, — парень протер глаза ладонью.
— Так, — начал говорить Петр, глядя на оставшихся людей, — две группы отправили. Нас тут… — Петр сделал паузу, пересчитывая людей взглядом, — восемь человек. Если еще хотя бы шесть штук найдем, будет замечательно. Времени у нас осталось примерно два часа, так что, ребят, давайте в шеренгу, и помчались.
Люди привычным образом выстроились в линию. Петр дал отмашку, и шеренга двинулась вперед.
Солнце садилось. Душный день сменился прохладным вечером. В этом сезоне, после миграции роя саранчи, трупов представителей этого самого роя осталось еще меньше, чем в прошлом. Последняя группа из отряда Петра возвращалась в укрытие. Пять человек из восьми несли за спиной груз в виде мертвых насекомых. Индусу, который плелся в хвосте отряда, достался рюкзак, в котором были пустые контейнеры для еды, бутылки с водой, ложки, вилки, ножи, аптечка и несколько веревок. Валентин нес кузнечика.
— С каждым годом они все тяжелее и тяжелее, — сказал Петр, — пятнадцать лет назад, когда носили их, они были килограммов по сорок максимум, сейчас часто встречаются виды, превышающие пятьдесят. Продолжают расти потихоньку, гады.
— Это называется — эволюционируют, — сказал Валентин, еле поспевая за Петром.
— Эволюции не существует, Валька, опять ты со своей эволюцией!
— Да как ее может не существовать, если она вот, за твоей спиной висит. Чем тебе этот термин-то не нравится?
— Тем, что увеличение размеров — это не эволюция, это… — Петр задумался на несколько секунд, — это просто увеличение размеров.
— Петя, это и есть эволюция. Эволюция — это изменение организмов в результате естественного изменения окружающей среды. Среда меняется, и жизнь подстраивается под окружение. Кислорода в воздухе стало становится больше, и насекомые начинают расти, вот тебе и эволюция, а за тысячи лет вообще все поменяется.
— С увеличением все проще, там ничего принципиально нового в организме не появляется, просто все то, что уже есть, становится больше. Но ваша эволюция утверждает, что одни виды могут превращаться в другие.
— Так и есть.
— И это, друг мой, чушь несусветная.
— Сам ты, Петя, чушь.
— Ты и правда считаешь, что если окружающие условия сложатся таким образом, что для выживания человеку потребуется третья рука, растущая из… допустим… груди, то она там появится через сколько-то времени?
— А чем принципиально с точки зрения эволюции появление третьей руки отличается от появления первой руки или еще сложнее — глаза? — спросил Валентин.
— Ты меня спрашиваешь? Я вот как раз хотел тебе про глаз сам сказать. Не было глаза, а тут он вдруг появился. У родителей какой-нибудь рыбы его не было, миллионы лет назад, а у ребеночка их — бац, и есть. Не бывает так.
— Ты, Петя, не разобрался в вопросе, а рассуждения строишь. Тебе проще отбросить то, чего ты не понимаешь, и принять более простую точку зрения, в которой не надо думать и искать истину. Проще поверить, что тебя кто-то создал.
— Ты прям разобрался во всем. И с глазом тебе тоже все понятно?
— Конечно, глаз появлялся постепенно, сначала появилась одна светочувствительная клетка на теле организма, и этот организм уже мог отличать день от ночи, различать, когда светло, а когда темно. В итоге это позволило ему добиться преимущества в жизни, и виды с такой мутацией выживали чаще, чем те, у кого была абсолютная слепота. Потом глаз постепенно развивался и дошел до того, что мы сейчас имеем. Он, кстати, и сейчас развивается, мы не конечный продукт эволюции. Даже ты, Петя, развиваешься, — Валентин усмехнулся.
— Это теория?
— Да, но она имела кучу подтверждений, и никто так и не смог ее опровергнуть, так что это больше, чем просто теория.
— Но все же теория?
— Да, теория.
— Ну вот и не умничай мне тут. Эволюция не доказана.
— Ее на бактериях проверяли, микроорганизмы эволюционируют, и это можно проследить.
— Ты видел?
— Зайди на сервер и сам почитай, там все накопленные человечеством знания лежат; изучай, Петр, изучай.
— Вот и изучу.
— А в селекцию ты веришь?
— Верю.
— Так селекция — это та же самая эволюция, только в эволюции окружающая среда меняется сама естественным образом и существа подстраиваются под нее мутациями, а в селекции условия меняют люди намеренно, но принципиально это то же самое.
— В результате селекции ты не получишь из саранчи паука.
— Сейчас уже не получу, но у них когда-то был общий предок.
Сзади раздался крик Индуса:
— Стойте!
Люди обернулись. Юсуф, отставший от отряда, стоял, наклонившись вперед, упираясь руками в колени.
— Чего еще?! — крикнул ему Петр.
— Все, я кончился! — ответил юноша. — Не могу больше идти! Мы уже часов двенадцать бродим!
— Бестолочь ты пучеглазая! — крикнул ему Петр. — Дотемна не успеем — нас тут пожрут! Я тебя лично богомолу в рот затолкаю! — он подмигнул Валентину, и тот кивнул:
— Сейчас испугается и первый побежит.
— Сколько нам еще идти?! — спросил переутомившийся от непривычной деятельности системщик.
— Почти пришли, остался час! — ответил Петр и обратился к своим людям: — Возьмите у него рюкзак кто-нибудь.
— Да он не тяжелый, — объявил парень, — мне без него легче не станет!
— Надо идти, деваться некуда, — убеждал его Валентин, — я сам уже из последних сил стою!
— Хотите, Валентин, увольняйте меня из вашего отдела! Но в джунгли я больше ни ногой! Я лучше полы драить буду всю жизнь, чем еще хоть раз выйду на улицу, — возмущался Юсуф, — или кузнечиков на кухне разделывать…
— Завтра тебя дома оставим, отдохнешь! — пообещал Петр.
— Валентин, а сколько всего людей жило в укрытии?
— Примерно две тысячи человек.
— И вы должны были обеспечить едой всех в укрытии до следующего нашествия… как вы сказали, саранчи?
— Да.
— А других способов производства еды у вас не бы__ло?
— Под землей у нас имелись теплицы, там мы выращивали некоторые фрукты и овощи, но урожаи были очень маленькие, нам выдавали по половинке яблока в сутки. А без белковой пищи прожить сложно. Кузнечики были идеальным вариантом.
— Как вы их готовили?
— Я не знаю всех тонкостей, это, так сказать, была не моя задача, но если в общих чертах, то им вырезали кишечник, опаливали лапы от волос, выдирали мандибулы и шипы на конечностях. Возможно, что-то еще удаляли, точно не могу сказать. Потом все это перемалывали в кашу и готовили на огне.
— И как на вкус? Не противно было это есть?
— Мы питались ими с детства. Для нас это был естественный вид пищи.
— Ясно. А эти устройства… свистки, они, очевидно, издавали какой-то ультразвук и отпугивали насекомых?
— Да, но свистки действовали в основном на стайных насекомых.
— Значит, если нарваться на поверхности на какого-нибудь жука хищного, отпугнуть его свистком не получится?
— Нет.
— Укрытие, кузнечики, свистки… эх… н-да… Вы же понимаете, как все это звучит?
— Понимаю.
— Полнейший бред, Валентин.
— Я знаю, что в это невозможно поверить, но это правда.
На русском языке книга издана в твердом переплете (125×200), и в ней 416 страницы. Подробнее о книге Макса Максимова можно прочитать тут.
Тематика интересная, но слог не лучший.