Рецензия на сериал от Netflix «1899»: атмосфера, подводные камни сюжета и объяснение концовки

17 ноября на Netflix состоялась долгожданная премьера сериала «1899» (1899) от создателей «Тьма» (Dark) Барана бо Одара и Янтье Фризе. За короткое время этот научно-фантастический триллер о странствии таинственного корабля и преодолении травматического прошлого уже успел обзавестись как поклонниками, так и ярыми критиками. Редактор «Канобу» Карина Назарова делится своими впечатлениями о сериале и размышляет о возможном развитии событий в следующем сезоне.

Сюжет: «Прометей» и «Цербер»

1899 год, лайнер «Цербер» отправляется из Европы в сторону Америки, собрав на своём борту многонациональную публику: выходцы со всего континента решились покинуть края своего прошлого и раствориться в свободе Нового Света. У каждого есть свои скрытые помыслы отправиться в путь, и каждый хранит свою страшную тайну. Утомительное путешествие странников омрачает недобрая весть: посреди океана исчез пароход «Прометей», построенный той же судоходной компанией. Одна из пассажирок рейса, врач Маура Франклин (Эмили Бичем), просыпается от страшного сна и обнаруживает письмо, отправленное её братом Киараном, исчезнувшем на «Прометее». В нём отправитель наказывает сестре никому не доверять и уверяет в том, что знает о злых намерениях их отца и ждёт скорейшей встречи.

С первой сцены загадки множатся экспоненциально. Поиски «Прометея» безуспешно велись на протяжении четырёх месяцев, пока на полпути к желаемой точке на карте, капитанская рубка «Цербера» не получает координаты пропавшего корабля. Этот знак воспринимается как чудо. Капитан Эйк Ларсен (Андреас Пичман) решается на радикальный шаг: нужно развернуть корабль, чтобы помочь пострадавшим. Но, приблизившись к «Прометею», пассажиры «Цербера» обнаруживают на его месте жуткий корабль-призрак, пустой и заброшенный. На борту – никого, кроме чудом выжившего молчаливого мальчика.

Маура забирает найдёныша на «Цербер», и размеренная жизнь пассажиров рейса погружается в хаос. В попытке разобраться в причинах пропажи тысячи людей капитан и Маура пускаются в опасное мистическое расследование. Руководство судоходной компании отправляет «Церберу» сообщение с приказом потопить корабль, а остальные пассажиры мучаются в попытках утопить восставшие в памяти воспоминания.

Плюсы

Интригующая история, ненадёжный рассказчик и мистическая атмосфера

«1899» (1899) открывает внутренний голос главной героини, проговаривающий поэтическую метафору глубин сознания: Маура рассуждает, что оно способно впитывать в себя реальность наподобие бездонного моря или океана. Женщина ничего не помнит о прошлом; оказавшись на «Цербере», она пытается доказать себе, что не сошла с ума. Сюжет быстро отрывается от повествования Мауры, рассредотачиваясь по другим ключевым лицам истории, местами даже перетекая в политическую повестку. Первый эпизод даёт очерк классовому неравенству, изображая жизнь пассажиров первого класса, шепчущих между делом о загадках «Прометея» и неловко обсуждающих свои грязные тайны прошлого; пассажиров «нулевого» класса, ютящихся в общей каюте и «низшего» – работяг, обслуживающих движение крейсера.

Хотя история и подготавливает почву для революции «низов», межклассовый конфликт не столь важен для первой половины сезона. Авторам больше интересно выстраивание атмосферы мистики.

Повествование долгое время действует по принципу накопления. Нам мало что известно о населяющих «Цербер» эмигрантах. Непонятно по какой причине, вернувшийся с «Прометея» Эйк начал страдать от видений с участием его погибшей при пожаре семьи. Неясно, как было отправлено сообщение с исчезнувшего корабля – устройство коммуникации на нём было сломано. Другой загадкой становится найденный в топке корабля-призрака список пассажиров, среди которых затерялись имена Майры и Эйка. Стрелки компаса перестают указывать верное направление, а капитанская команда «Цербера» начинает подозревать, что они застряли во временной петле.

По ходу развития сюжета раскрываются чудаковатые сюжетные функции героев, пассажиры попадают в шторм из ужасных флэшбэков, и к середине сезона сюжет обзаводится комплексом проблем, на решение которых остаётся лишь парочка последних эпизодов. В «1899» используется темпоральный ход, характерный для большинства современных проектов. Долго раскачиваясь, сериалу приходится в ускоренном режиме раскрывать свои секреты. Но проблемы с темпом повествования всё же решаются, и финальная развязка однозначно стоит всех ожиданий.

Звуки рока

Настроиться на волну помогают титры сериала, использующие кавер песни Jefferson Airplane «White Rabbit» о расширяющейся под воздействием веществ пугающей природе сознания. Завершают каждый эпизод рок-баллады Deep Purple, Black Sabbath или Джимми Хендрикса, в которых поднимаются темы смерти, идеологии, насилия и иллюзорности времени. Все треки кажутся важными пасхалками, объясняющими нервную систему эпизодов, и привносят в сюжет эмоционально-смысловые тона. «Мы можем сбежать, не бойся смерти» - гласят Blue Öyster Cult в конце 4 главы. Под финал истории играет песня Дэвида Боуи «Starman»: «Звёздный человек ждет нас в небесах, он бы рад пойти на встречу, но боится, что сведет нас с ума», что весьма прямолинейно, но здраво осмысляет случившиеся за весь сезон события.

Неразличимость добра и зла

Сериал получился морально нейтральным: здесь не происходит явного разделения на «хороших» и «плохих». Зло чаще всего представлено в виде массовой истерии, например, когда часть пассажиров в моральной панике решают, что найденный на «Прометее» мальчик – демон. Это зло, скрывающееся в массовом мышлении, становится крутой отсылкой к социально-политическим проблемам рубежа XIX и XX веков.

Сценаристы всё же пытаются ввести антагониста в лице отца Мауры – владельца судоходной компании, но эта линия не доходит до своего разрешения. Даже концовка, которая разоблачает всё происходящее в сериале, оставляет зрителя с нерешённой задачей добра и зла, неясно кому здесь можно доверять. Это хороший и свежий сценарный ход, который вроде бы и ставит перед зрителем этические вопросы, но не индивидуализирует крайности морали в конкретных героях. Как и компас капитана, моральный компас персонажей не всегда может указать истинное направление, и это интригует.

Заманчивый визуал и темнота, которая не всем пришлась по нраву

Николас Суммерерр заявил о себе в «Тьме» как мастер оперирования реальностью посредством взгляда кинокамеры. Оператор сумел нащупать необходимые визуальные черты таинственности и насильственности окружающей среды, распадающейся на темные закоулки светотеней. В «1899» Суммерерр также использовал немало технических тонкостей, позволяющих углубить авторский замысел. Уловить скрытый драйв сюжета почти с самого начала поможет внимание к работе общих планов – в них часто демонстрируется подозрительная синхронность действий массовки. Довольно смелым решением кажется работа с фокусировкой: реальность этого мира нестабильна. К финалу сезона всё видимое начинает периодически расплываться в расфокусе, дублируя непонимание героини по поводу происходящего вокруг, и аллюзивно напоминая ощущения перед пробуждением.

Шеф-колорист Штеффан Пауль раскрасил пространство «Цербера» в цвета кромешной тьмы, что довольно выгодное решение для поддержания общего тона повествования. Герои существуют словно во сне, где всё по своей природе должно вязнуть в неразличимости одного от другого. Однако именно за темноту сериал критикуют зрители, которым приходилось изощряться, чтобы хоть что-то разглядеть. Но в сущности, темные пространства только добавляют исторического антуража и нагоняют на место действия желанной жути.

Минусы и вопросы к сюжету

Много побочных персонажей

Китаянка, переодетая в гейшу, и ее мать, которые обманом пробрались на борт; бывший военный француз, связанный узами брака с женщиной, которую не любит; семья крестьян, сбежавшая от своего господина; поляк-работяга; священник и его распутный брат; ещё с десяток героев с центнером груза прошлого за плечами. Чувствуется, что шоураннеры пытались повторить повествовательную стратегию Остаться в живых, поместив разношёрстных героев в одно пространство и объединив их общим ужасом катастрофы. Но повествование «1899» тонет в поверхностных диалогах, случайных конфликтах и бессвязных взаимоотношениях, не успеваешь погрузиться в историю каждого персонажа и проникнуться их тяжким опытом.

Сериал особо не предлагает симпатичных характеров, за которыми было бы интересно наблюдать – а даже если находится заманчивый герой, то он быстро надоедает из-за первоначальных промахов с ритмом и динамикой повествования. Сценарий оставляет много вопросов, например, по какому принципу отбирались герои и их предыстории, и по какой причине эти разные люди сходятся друг с другом. Возможно, во втором сезоне эти противоречия будут сняты, и мы получим ответы.

Объяснение концовки и пасхалок

Наверное, знатоки научной фантастики 90-х раскусили замысел проекта с первой серии.

Совпадение догадок и финала смотрится как реверанс в сторону всезнающего зрителя, которому позволили всласть насладиться своим могуществом. Возможно, это способ привлечь большую аудиторию, распределив молву о сериале в тредах Reddit, а, может, это серьёзное провисание сюжета во вторичности. Здесь трактовать можно по-разному.

Отсылки к мифологии

«1899» (1899) втягивает зрителя в загадочное исследование реальности на предмет её правдоподобия и истинности. В диалогах героев часто упоминается миф Платона о пещере: люди в пещере смотрят лишь на одну стену, на которой отображаются тени внешнего мира, и воспринимают видимое как реальное, не обнаруживая в нём подмены из-за незнания ничего иного. Миф Платона вдохновил когда-то Жана Бодрийяра на создание теории симулякров и симуляций, да и Вачовски на съёмки «Матрицы». Он артикулируется в сериале весьма подробно и становится ключом к пониманию характера героини. Стерев себе память, загрузившись в симуляцию, Мауре предлагают сбежать в, условно, настоящую реальность. Именно ей, по аналогии с героем мифа о пещере, придётся выйти на свет и вернуться назад, чтобы рассказать пещерным людям о прожитом опыте, о существовании другого измерения за пределами каменистых стен. Возможно, в следующем сезоне она погрузится в матрицу «Цербера» вновь и будет разрешать проблемы сознания остальных пассажиров изнутри.

Интерес к мифологии виден и в наименованиях кораблей. Прометей – титан, укравший у Гефеста огонь ради людей, Цербер – трёхголовый пес, охраняющий вход в мир мёртвых. Всё это кажется играет косвенную роль в трактовке мотивов симуляции. Корабль «Прометей» – одна из прошлых ипостасей программы, и наименование в честь титана символически стыкуется с тем, как Маура похищает из мира мёртвых своего сына, и возвращает его себе, загружая его сознание в симуляцию. Ясно почему она оказывается в ловушке «Цербера» – она посчитала себя сильнее божеств и смерти и попала под их опалу: в лапы трёхголового пса на границе миров мёртвых и живых.

«Пробуждение»

Неразгаданным остаётся многократное изображение романа Кейт Шопен «Пробуждение» (The Awakening). Опубликованная в 1899 году, книга Шопен вызвала настоящий скандал. Её героиня борется с неравенством, настаивает на равных правах доступа женщин к удовольствиям. Женские персонажи сериала также пытаются противостоять социальным установкам: Маура изучает медицину и игнорирует упрёки и скепсис со стороны врачей-мужчин, беременная Туве противостоит религиозности своей фанатичной матери и старается идти наперекор массовому мышлению. Авторка издания Vulture Роксана Ханади оправдывает появление отсылки к книге в сериале как зловещее предзнаменование. Роман Шопен заканчивается плохо, а значит, хэппи-энда от «1899» ждать не стоит. И истинное пробуждение, на котором настаивают разбросанные по эпизодам призывы «Проснись!» (Wake up!), не свершится.

Контроль над симуляцией

Другой тайной остаётся вопрос контроля над программой симуляции. Маура, несмотря на статус создательницы симуляции, оказывается взаперти программы. Во всём этом она винит своего отца Генри Синглтона, который играет в сюжете немаловажную роль. По ощущениям, он как будто препятствует героине найти путь назад и занимает роль наблюдателя за повторяющимся множеством циклов. «Они все раз за разом совершают одни и те же ошибки» – резюмирует он в конце сериала, глядя на метания людей внутри симуляции. Антагонизм отца усиливается тем, что он настраивает внука против матери, рассказывая ему тайну о его смерти. Он пытается завладеть открывающей путь к другим измерениям пирамидкой, находящейся в руках мальчика, и ключом к реальности, хранящимся у Мауры.

Но Генри сам оказывается взаперти и ищет выход, а это значит, что есть ещё настоящий злодей – некто снаружи, кто контролирует симуляцию. И этим некто оказывается брат Киаран.

Выбраться из программы Мауре помогает Дэниель: он восстанавливает ей память, перепрограммирует систему и изменяет код выхода из симуляции, подменяет ключ. Когда Маура просыпается на борту космического корабля в будущем, она видит в криокапсулах других пассажиров «Цербера». А всё вокруг – это почти риддлискоттовская миссия «Прометей», но только герои не летят на другую планету, а оказываются марионетками в руках садиста Киарана. И следующей задачей для Мауры станет поиск брата. Скорее всего, для этого придется искать выход из финальной футуристической мета-симуляции космического корабля, и, очевидно, путь к подлинной реальности совсем не близкий.

Что не так со временем и воспоминаниями?

Временная неопределённость событий сериала изрядно фрустрирует. В финале героиня просыпается от симуляции на борту космического корабля в 2099 году, но внутри самой симуляции время расстраивается. Есть реальность 1899 года, есть недалёкое прошлое героев, и некоторый образ футуристичного настоящего, например, комната Мауры, на которую она случайно натыкается посреди своих путешествий по разным измерениям. В этой комнате из настоящего почему-то обнаруживаются современные фотографии её семьи, но на них – она, муж и сын одеты в костюмы конца XIX века. Непонятна точка во времени, когда симуляция была создана, и насколько мир 2099 года правдив.

Время вносит неясность в статус воспоминаний героев. Будучи запертыми в симуляции эпохи XIX века, современники 2099 года оформляют свой травматический опыт в декорации и образы старого времени. Временные разрывы свидетельствуют о ложном содержании их флэшбэков. Погружение в прошлое второстепенных персонажей было вызвано необходимостью драматизировать повествование, и финал сезона об этом открыто заявляет. Сценарная случайность построения мотивации героев, её симулятивный характер репрезентируется в сценах бегства с корабля. Оставшиеся на борту «Цербера» поочерёдно оказываются в измерениях чужих воспоминаний, что подчёркивает их зловещую сконструированность.

Вывод: «1899» – качественный «умный» проект, захватывающе переосмысляющий классику sci-fi

Многие критики обращаются к ревизии «1899» (1899) с оглядкой на успех сериала «Тьма» (Dark). Что вполне логично, ведь в новом проекте шоураннеры-сценаристы и вся съёмочная группа почти целиком сохранили свой прежний состав и даже пытаются двигать нарратив через те же триггеры: исчезновения, катастрофа конца света, кризис идентичности.

Даже если и так, не стоит смотреть на «1899» как на неудавшегося двойника «Тьмы». Новый проект по итогу получился довольно самостоятельным, пускай и не лишённым слабостей. Баран бо Одар и Янтье Фризе приглашают зрителей в очередное философское размышление об устройстве мира, этики, политики, и это довольно интеллектуально насыщенное зрелище, обладающее неплохим потенциалом для продуктивного развития сюжета и экспериментам с аудио-визуальностью в будущем.