«Монстр: История Эда Гина»: рецензия на сериал о прототипе Кожаного лица и Нормана Бейтса

3 октября на Netflix вышел третий сезон тру-крайм сериала «Монстры». Продолжение скандального проекта Райана Мёрфи посвящено становлению Эда Гина — маньяка из Висконсина, чьи преступления вдохновили «Психо», «Техасскую резню бензопилой» и «Молчание ягнят». Рассказываем, что не так с третьим сезоном «Монстров» и почему глорификация серийных убийц морально устарела.

О чём сериал

1944 год, американский штат Висконсин. Замкнутый Эд Гин (пугающе неузнаваемый Чарли Ханнэм) работает на семейной ферме, наводит страх на девушек в местной аптеке, ворует лифчики из спальни соседки и вскоре теряет старшего брата. Странного мужчину в Плэйнфилде принимают за безобидного олуха, но за образом маменького сынка скрывается маньяк, которого позже окрестят «монстром из Висконсина».

Эд Гин в поп-культуре

История маньяка Эда Гина, прозванного «мясником из Плэйнфилда», широко эксплуатируется в поп-культуре. Так, роман Роберта Блоха «Психоз», по которому Альфред Хичкок позже снял культовый хоррор «Психо», опирался на некоторые девиации «монстра из Висконсина». Психологический портрет серийного убийцы Нормана Бейтса, подавленного авторитарной матерью, основывался на личности Эда Гина.

В «Техасской резне бензопилой» Тоуба Хупера образ маньяка по прозвищу Кожаное лицо отчасти был вдохновлён «мясником из Плэйнфилда». В «Молчании ягнят» Буффало Билл, который собирался сшить костюм из кожи женщин-жертв, во многом повторял путь Эда Гина. Серийный убийца из Висконсина также послужил прототипом маньяка Кровавого лика во втором сезоне «Американской истории ужасов». Биография Эда Гина породила самых страшных серийных убийц на экране и со временем превратилась в кинематографический миф.

• 20 триллеров, которые определят ваш вкус в кино

Реальный «мясник из Плэйнфилда»

Говоря о жизни и преступлениях Эда Гина, обычно проводят прямую параллель между строжайшим воспитанием фанатично религиозной матерью и убийствами женщин, похожих на неё. В «Психо» властная родительница буквально управляет сознанием сына даже после своей смерти. Сложно не увидеть аналогию с тиранией матери Гина, которая строго запрещала ему встречаться с женщинами.

Однако у Эда был старший брат Генри, который тоже воспитывался на проповедях о грехах похоти и плотского желания, но не стал серийным убийцей. Следовательно, любые попытки увидеть в личности «монстра из Плэйнфилда» последствия детских травм приводят к очеловечиванию мужчины, который раскапывал могилы, хранил органы жертв в банках, а ещё делал мебель и одежду из человеческой кожи.

Эд Гин сознался в убийстве двух женщин (управляющей таверной Мэри Хоган и владелицы магазина Бернис Уорден), но полиция также подозревала его в причастности к исчезновению двух девочек и двух охотников. Но, как и в случае с предположительным убийством старшего брата, вина мужчины не была доказана. Гина в итоге признали «психически невменяемым» и вместо тюрьмы отправили в психиатрическую клинику.

Что не так с сериалом «Монстры»

В третьем сезоне сериала-антологии «Монстры» шоураннеры Иэн Бреннан и Райан Мёрфи попытались взглянуть на реальную историю Эда Гина, стоящую за культовыми хоррорами и триллерами. Предыдущие сезоны тру-крайм проекта, основанные на биографиях Джеффри Дамера и братьев Менендес, справедливо осуждали за глорификацию преступников, эстетизацию насилия и неуважение к памяти жертв.

Сериал «Монстры» унаследовал глянцевую подачу «Убийства Джанни Версаче» (второго сезона «Американской истории преступлений») и совершил роковую ошибку, увековечив преступников как поп-звёзд. Дамера шоураннеры показали отвергнутым одиночкой, который не знал любви из-за общественных предрассудков. Чуть лучше дело обстояло с портретом братьев Менендес. Сезон показывал их в двух ипостасях: расчётливыми манипуляторами, убившими родителей ради наследства, и жертвами сексуализированного насилия со стороны отца.

Хотя Верховный суд Лос-Анджелеса пересмотрел приговор братьев, две комиссии по УДО отказали им в досрочном освобождении, поскольку Менендесы представляют угрозу для общества из-за склонности ко лжи и правонарушениям. Тем не менее именно сериал Райана Мёрфи сделал из Эрика и Лайла звёзд и крашей.

За маской Кожаного лица

Третий сезон «Монстров» заглядывает за маску Кожаного лица и наступает на те же грабли, что и сезон про Дамера: предлагает посочувствовать серийному убийце. В ход идут похожие манипуляции. Зрителю в подробностях рассказывают о том, как «не такой как все» мужчина не смог найти себе места в мире, ожесточился и стал маньяком.

Шоураннеры полагаются на точку зрения самого Гина, чьи психологические травмы приводят к девиациям, а девиации — к немыслимому насилию. Герой Чарли Ханнэма предстаёт зажатым и робким изгоем, безобидным чудаком с фермы, из которого мать сделала настоящего монстра.

Хотя материнский террор в сериале показан во всех красках, странно видеть, что взрослый мужчина не может ему противостоять. Старший брат же нашёл в себе силы, чтобы сепарироваться, и звал с собой.

В становлении Гина как маньяка создатели сериала винят его окружение, выставляя преступника жертвой обстоятельств. Запрет на сексуальную связь с женщиной превращает Эда в некрофила и убийцу. Одержимость преступлениями нацистов, в том числе зверствами «Фрау Абажур», в нём вызывают фотографии из концлагерей и журналы, которые приносит неравнодушная девушка Аделайн.

В действительности Эд Гин сам читал о Холокосте в газетах, а с женщинами, по завету матери, никогда близко не контактировал. Родительский деспотизм и страшные кадры нацистских преступлений не могли превратить мужчину в убийцу и некрофила, но могли усугубить его психическое расстройство (у маньяка диагностировали шизофрению).

Фантазии за гранью и фетишизация насилия

Проблема третьего сезона «Монстров» в основном заключается в полном размытии границ между фактами и домыслами авторов сериала. Достоверная информация о жизни Гина (он действительно работал няней) чередуется с дикими фантазиями Райана Мёрфи прямиком из второго сезона «Американской истории ужасов». Мало того, что деяния маньяка показываются во всех кошмарных деталях и крупным планом, так они ещё и сопровождаются эротическими грёзами. Например, убийству Бернис Уорден предшествует романтическая прелюдия, оскорбляющая память жертвы.

Создатели сериала, очевидно, предпочли бы и дальше смаковать подавленную сексуальность Гина. Но всё-таки от тру-крайм сериала требуется какое-то развитие сюжета, поэтому зритель на протяжении восьми эпизодов наблюдает за моральным разложением главного героя.

• Лучшие книги в жанре тру-крайм

Прогрессирующая жестокость Гина вызывает ужас и отвращение, но она нисколько не оправдана сюжетом. Создатели сериала могли бы взять пример с тру-крайм триллера «Свидание с монстром» (2023) и рассказать о маньяке через оптику пострадавшей стороны. Или, например, построить повествование вокруг расследования полицейских. А ещё можно было предоставить слово жителям Плэйнфилда, которые доверяли своих детей Гину и даже не подозревали о масштабе зла, обитающего на ферме.

В общем, шоураннеры легко могли избежать неуместного сплэттера, но всё же углубились в шокирующие преступления монстра из Висконсина ради того, чтобы шокировать аудиторию. К сожалению, ненужный акцент на насилии повышает толерантность к крайне неэтичному прочтению тру-крайма в кино и сериалах.

• Феномен тру-крайма: почему нас тянет к историям об убийствах и как они устроены

Сумбурное повествование и торжество аморальности

Беспорядочность повествования — ещё одна проблема третьего сезона «Монстров». Если история братьев Менендес отличалась дотошной хронологией, то история Эда Гина застревает между параллелями с фильмами по мотивам и жизнеописанием маньяка. Реконструкция сцен из «Психо», «Техасской резни бензопилой» и «Молчания ягнят» напоминают о месте «Мясника из Плэйнфилда» в поп-культуре, но не сообщает ничего нового для фанатов ужасов.

Появление в кадре Альфреда Хичкока и Тоуба Хупера, изучавших историю Гина, лишь подтверждают факт безразличия творцов к трагедиям жертв и корыстный интерес к природе зла. На пути к финалу сезон начинает неумело подражать «Охотнику за разумом» и «Молчанию ягнят»: разговоры с убийцей приводят к пониманию логики другого убийцы и его задержанию.

«Монстр: История Эда Гина» смотрится устаревшим на фоне тру-крайм сериалов последних лет, в которых на первый план вынесены либо трагедии жертв (и их семей), либо тайны следствия, а не душевные травмы убийцы. С учётом того, сколько американских документалок пыталось «залезть в голову маньяка», третий сезон «Монстров» кажется очередным примером глорификации преступника.

В «Истории Эда Гина» опасные девиации напоминают фетиши в глазах режиссёра (шесть эпизодов снял Макс Уинклер). Это, во-первых, выглядит крайне тревожно, а во-вторых, подтверждает, что моральный компас создателей сериала сбился окончательно.