Люди имеют право плюнуть в лицо разработчикам Kursk

Говорят, здоровые люди никогда не могут понять больных. Ну как объяснить, что чувствует человек в терминальной стадии рака, когда обезболивание перестает работать? В последнее время эти люди все чаще объясняют это не словами, а действиями: когда они не могут получить наркотическое обезболивание, они принимают решение окончить жизнь самостоятельно. Их борьба проиграна, рак победил. После себя они оставляют память и родственников, которые до конца жизни будут слышать эти страшные ночные крики боли и страдания, предсмертным колоколом разносящиеся по квартире или больнице.

Саша Трофимов в своей колонке объясняет, зачем нам нужна игра Kursk, посвященная истории одноименной подводной лодки:

При этом большая часть его материала почему-то посвящена не этому, а фашизму/нацизму, свастикам и так далее. Но давайте для начала разберемся с «Курском». Саша говорит о некотором «опыте, который мы не можем получить в реальности или получать не захотели бы». Расскажите мне, объясните слепому, глухому и черствому человеку: в чем ценность виртуального опыта, в котором вода проникает в твои легкие, а ты несколько десятков секунд пребываешь в состоянии агонии? Этот опыт скажет тебе, Саша, что не нужно плавать на подводных лодках, которые взрываются? Или в чем смысл виртуального опыта, когда твое тело охватывает пламя, пожирающее кожу, глаза, волосы. Этот опыт скажет тебе, Саша, что не нужно плавать на подводных лодках, которые взрываются? Саша, я тебе без игры про подводную лодку «Курск» скажу: не нужно плавать на подводных лодках, которые взрываются.

Я понимаю людей, которые возмущены этой игрой. Ровно по простой причине: семьи погибших живы. Они живы! Представьте этих матерей, которые не смогли похоронить своих детей. Представьте этих матерей, которые десять дней сидели перед экранами телевизоров и следили со всей страной, как гибнут их сыновья. Представьте, что эти матери ходят по одним улицам с нами. В своих незамысловатых черных платочках — не все из них вышли из траура.

Я не считают, что нужно запретить игру про подводную лодку «Курск». Но мне кажется странным сравнивать эту трагедию с вопросами фашизма и так далее. Просто потому, что это абсолютно разные вещи. Первое — это персональная трагедия 118 людей и их семей. Второе — это масштабная катастрофа, у которой были политические причины. И вот здесь понятно, когда люди пытаются осмыслить эту геополитическую катастрофу, найти ее истоки, обсудить их — и использовать этот опыт, чтобы больше никогда и нигде не мог появиться режим, схожий с гитлеровской Германией. Но что даст игра про лодку «Курск»? Разве экипаж совершил какую-то ошибку, которую мы должны изучить, чтобы она не повторилась? Нет, просто лодка была неисправна. В логике Саши, мы должны сделать игру, в которой техник проверяет все узлы лодки, и если он сделал свою работу некачественно, то лодка тонет, Game Over.

Вместо этого нам предлагают посмотреть на агонию и мучения людей, у которых есть имена и фамилии. Чьи фамилии носят дети, оставшиеся на суше. С этими фамилиями они выросли. И знают, что их отец погиб, попав, по сути, в западню, достойную фильма «Пила». Где ты или задохнешься от нехватки воздуха, или сгоришь в начавшемся на борту пожаре, или захлебнешься. Это мне напоминает программы Андрея Малахова, где он предлагает что-то в духе «Давайте посмотрим на вашего ребенка, когда он был еще жив». Дело в том, что даже Андрей Малахов ради рейтинга не предлагает посмотреть, как этот же ребенок сгорает заживо в разбившемся автомобиле. Хотя здесь, в отличие от «Курска», куда больше опыта можно «вынести»: не гоните по встречной, не садитесь пьяным за руль. Стоит ли в таком случае сделать игру про конкретных грудных детей, сгоревшись в разбившихся автомобилях. А потом, может, покажем ее бабушкам и дедушкам, тетям и дядям этих детей? Чисто в образовательных целях.

Можно ли делать игру про события 9/11, когда в результате террористической атаки обвалились башни-близнецы? Можно. Но давайте спросим, какой опыт, раз уж мы взяли эту категорию, можно вынести из этой игры? Что нужно выпрыгивать с пятидесятого этажа, потому что за твоей спиной стена пламени? Или может нужно показать эту игру отцу, чья жена выбросила из окна ребенка, надеясь, что его каким-то чудом поймают спасатели. Вы видели эту кашу, в которую он превратился? Поможет ли этот опыт борьбе с терроризмом? Не знаю. Скорее, просто озлобит людей, превратит в очередной раз всех мусульман в террористов.

Поймите меня правильно. Я не хочу ничего запрещать и не считаю это правильным. Но нужно понимать, почему люди так негативно воспринимают игры по «горячим следам». Когда еще живы те, кто напрямую пострадал — физически или морально — от той или иной катастрофы. Или вы думаете, что шутер, в котором террористы убивают детей в Беслане — это тоже ценный опыт? Который нам говорит: не отводите своих детей в школу, когда ее захватили террористы.

Все, чего я хочу, это чтобы поляки каждый день работы над этой игрой думали о тех людях, которые погибли. Об их матерях и отцах, женах и детях. И тогда, возможно, им удастся сделать не отвратительную игру. Но я считаю, что не нужно удивляться тому, если кто-то захочет подойти и плюнуть им в лицо. Эти люди будут в своем праве. Ведь если ты берешься за такую тему, у которой еще не вышел «срок годности» и общество не охладело к ней, то будь готов получить свою толику опыта под названием «презрение общества».

P.S. Все, что написано выше, касается и игровых фильмов.