«Волк с Уолл-стрит» против «Аферы по-американски»
Афера по-американски? На нее ходить советовать не буду, хотя, скорее всего, вам понравится. Слишком многим почему-то нравится. Но если «Волк» устраивает карнавал на поверхности и поражает проступающей через весь гвалт глубокой и грустной картиной не плута, но общества, то «Афера» О’Рассела – это пустой карнавал как внутри, так и снаружи. Если присмотреться, ясно, что шарики сделаны из кирпичей, а гирлянды – из туалетной бумаги. Все очень серо, тяжело, запустело, медленно. Оба трейлера обещают нечто искрометное, цокающее кастаньетами, увлекающее в безумный танец азарта, похоти и алчности, но лишь волк держит атмосферу, обещанную трейлером, все три часа, не роняя ритм, не выпадая из тона ни на секунду. Афера же оказывается крайне тягучим и медленным фильмом, натужно пытающимся отплясывать под такую же уставшую музыку.
Важно: В центре этой статьи две вещи: гениальный фильм Скорсезе был освистан снобами и осужден добросовестными налогоплательщиками за недостаточное осуждение и наказание своего героя. За недоморализаторство. Такое преступление против здравого смысла нельзя не расследовать.
Вторая вещь: Афера по-американски была воспринята на ура и грозится собрать кучу Оскаров.
Оба фильма основаны на историях реальных аферистов конца прошлого века, и поэтому сравнение их более чем обоснованно. И, как выясняется, не только этим формальным сходством.
**Волк с Уолл-стрит:**В последнее время меня все больше сводит с ума мысль о том, насколько странно люди смотрят кино. Воспринимать фильм буквально – как его сюжет или его жанр – изолировано от контекста, от того факта что это высказывание автора – крайне странно и ни к чему хорошему не ведет. В данном случае это привело к гениальному выводу, что если Волк на 90 процентов состоит из сцен наркотического секс-угара, поданных и разыгранных в ключе лучших комедий, то это… комедия. Еще более глупый, но не менее распространенный вывод: это значит, что Скорсезе относится к аферам Белфорта и аферам вообще, к преступлениям, разврату и наркотикам, как к чему-то смешному, несерьезному, как к поводу для шуток. Третий недалекий вывод: чтобы в фильме была мораль, зло обязательно должно быть наказано, злодей повержен, герой – награжден, и в конце все танцуют.
Волка публика подняла на вилы за то, что тот не наказал Белфорта. Но это мы не наказали его. В реальном мире – он же вышел из тюрьмы через 22 месяца. А герой-ФБРовец продолжал ездить в метро. Так мы обходимся в реальности с нашими подонками и героями. Все ждали, что Скорсезе накажет его хотя бы в кино, даст отдушину, но с чего бы? С чего вдруг все ожидали сказочно-эскапистского хэппи-энда от фильма по реальным событиям? Потому что не любим зеркала. И об этой нашей нелюбви по сути и фильм.
Коллеги пишут, что фильм гротескный, шокирующий, эпатажный. Я не понимаю, о чем они. Для эпатажа необходимо желание эпатировать, шокировать, ударить по снобизму сермяжной правдой разврата. Не думаю, что Скорсезе интересны подобные глупости. Он показывает вызывающие сцены наркобезумия, секса и цинизма, потому что они происходили в реальности, они описаны в мемуарах Белфорта, без них невозможно понимание персонажа и мира Уолл-стрит. Не думаю, что Мартин на старости лет, хихикая, заставляет Леонардо упражняться со свечкой чисто ради shock value, или потому что их на съемочной площадке охватил Белфордовский угар. Не пытались они никого шокировать. Было? Снимаем. Особенно жаль, что многие так и не увидели ничего кроме этого «эпатажа», больше того, решили, что ради него все и затевалось.
Единственное, что во всем этом шокировало лично меня, это то, что человек в семьдесят, на секундочку, один год способен так пропускать через себя драйв, так до долей градуса тонко чувствовать тон сцены. Они же выверены просто идеально. Да, «старики» снимали гениальные фильмы, мудрые и глубокие фильмы, светлые и мрачные, но снять настолько пульсирующий энергией на протяжении всех трех часов фильм – этого не удавалось и молодым. Этот момент почему-то никто особо не отмечает, а ведь это новая веха для Скорсезе и для кинематографа в целом.
Скорсезе проворачивает удивительный трюк, он умудряется из этих сцен, наполненных бешенным метамфетаминовым драйвом и кокаиновым ритмом, физической комедией и no-comment цинизмом, уморительных и одновременно ужасающих, собрать цельное полотно. Полотно, которое доносит нам голос режиссера не тоном, не героями, не диалогами и не сюжетом, не акцентами и наездами камеры, а скорее вопреки им – исключительно структурой и тем самым магическим присутствием режиссера во всем этом. Скорсезе перекрывает своим авторским молчанием (потому что этот голос есть, он чувствуется каждое мгновение, но он ничего не говорит, да и зачем) весь чад кутежа, который он создает из дыма и зеркал на переднем плане.
В фильме есть множество ярких сцен, которые вы отчасти уже видели в трейлере, которые безбрежный наш уже растащил на гифки и мемы, есть поворотные для сюжета сцены, есть сцены, открывающие новые грани актерских талантов, но есть среди них две знаковые. Одна из них знаковая для фильма прежде всего в плане внезапного очеловечивания своих карикатурных персонажей, вы ее узнаете, как увидите. А вторая (которая по хронологии на самом деле первая) – это сцена обращения Белфорта к своим сотрудникам. Та, где он внезапно открывается. Обычно в такие моменты искренности мы узнаем что-то о персонаже, заглядываем внутрь человека, и так далее, здесь же вышло наоборот, в искренности героя вдруг отразился не внутренний, а внешний мир. Это, наверное, тот самый момент, когда дыхание режиссера чувствуется прямо за плечом – это искренность фильма, а не героя. И не подумайте, что фильм устами Белфорта внезапно выскажет прямым текстом некий месседж, нет, Белфорт как обычно гнет свою линию извращенного алчностью мировосприятия. Но фильм на секунду перестает притворяться, что ему смешно. И показывая эту толпу сотрудников-аферистов восторженно преклоняющихся перед своим боссом-аферистом, показывая в стиле сбора некого религиозного культа, одержимого американской мечтой любой ценой, фильм говорит: вот. Это мы, это Америка. Америка внутри Америки. Маленькая модель самозабвенных маньяков идущих к цели, не выбирая средств и готовых превозносить любого, кто добился успеха, пусть даже добился их собственной кровью. А может, это лишь то, что я услышал. Голос режиссера, как я уже сказал, молчит.
И для меня это молчание идет еще дальше, в аморальность, но не в том смысле, который вкладывали те недалекие зрители. Не аморальность как беспринципность и отсутствие норм из-за цинизма и эгоизма, а преодоление морали, вознесение над ней. И дальше мир разваливается на ступени, как Дом, который построил Джек. Вот мы видим Белфорта, который хотел добиться всего – любой ценой. Вот мы видим общество, которое выдвигает вперед материальные ценности, но не дает честного пути для обычного человека взять и получить все эти трофеи, вот видим количество нечестных путей, которое общество не смогло и отчасти не захотело перекрывать, вот видим честных людей, обманывающих самих себя и падающих жертвами аферистов. Ведь прежде чем быть обманутыми Белфортом, они должны были сами себя обвести вокруг пальца, отбиться от здравого смысла и осторожности, убедить, что нужно прямо сейчас рискнуть всем ради призрачного шанса внезапной смены статуса. Было бы общество более справедливо, имей каналы для честного подъема за счет таланта и труда, не делай такой упор на материальные ценности – свернул бы Белфорт на этот путь, пришлось бы его жертвам становится, собственно, его жертвами?
И нет, дело тут не в снятии вины и «во всем виновата среда, воспитание, влияние, дурная компания, а человек – ну а что ему еще было делать». Я не снимаю вины с Белфорта, мне попросту на него плевать. Видите ли, в чем штука – нам нет до него по сути никакого дела, он был и сплыл, на нашу жизнь он не повлияет. А вот трезвый взгляд на общество дорого стоит. Понять, что фундаментально неправильного в нашем обществе для нас гораздо важнее, чем рядиться насколько был виноват некий аферист двадцать лет назад и получил ли он по заслугам. Он лишь капля в море. Интересно поразмышлять и о том, что он был соринкой и в мире больших аферистов, той же Уолл-стрит, где предпочитали воровать не в пример крупнее и не в пример тише. Это волчонок, который вышел шумным и ярким, но далеко не самым страшным монстром этой улицы. Не так давно некоторые из них развалили экономику всего мира и успели еще и нагреть на этом руки и не сесть – не смешно ли смотреть на грехи Белфорта в таком масштабе?
Поэтому я и говорю о призыве к аморальности. Не в плане «давайте отринем все запреты и устроим нарко-оргию на чужие деньги», а в том плане, что задуматься важнее, чем судить. Понять проблему общество важнее, чем засадить одного из эксплуататоров этой проблемы. Приоритеты, только и всего.
Но если кому-то все же неймется поиграть в святого Петра, то давайте присмотримся к подсудимому. И увидим, что в своем мире Белфорт – вовсе не дьявол, а вполне добрый человек. [Спойлеры впереди] Он заботится о карликах, он любит дочь, он спасает жизнь другу, который только что спалил всю малину. Потом спасает его еще раз – от тюрьмы, рискнув собой и попавшись на этом. Он решил спасти человека, который немедленно воспользовался этим и предал его. Он не вымогает деньги и не шантажирует никого, он даже не крадет их – он просто преувеличивает шансы людей выиграть в эту лотерею. Как делает любая лотерея. Да, из нашего мира его жизнь кажется безумной, циничной и аморальной, но посмотрите изнутри. Фильм нам как раз и предоставляет этот редкий шанс – посмотрите на то, какой выбор у него был и что он мог выбрать. Мог не надевать шлемы на карликов, мог сдать друзей, мог наплевать на жену и дочь. Он не бессовестный, проблема не в этом. Он обманывал людей не потому что перешагнул через совесть, а потому что искренне не воспринимал это как нечто аморальное. И тут его можно клеймить как морального урода, а можно задуматься, откуда у нас берутся такие взгляды изначально.
Так с чего вдруг мы, привыкшие сочувствовать в кино хоть ворам и убийцам хоть психопатам и тиранам, так заплевались от Белфорта? Мне до сих пор кажется, что людей он раздражал не тем, что плутовал, а тем, как бессовестно и безоглядно радовался жизни. Радовался в своем понимании и всеми доступными ему средствами.
Афера Скорсезе в том, что на моральной скамье подсудимых не Белфорт… а мы. Скорсезе обнажает довольно уродливую правду – уродливее чем все швыряния карликов нашего героя – правду о том, что для нас главная вина Белфорта не в его аферах, наркотиках, изменах и прочем, а в том, что он занял наше место. Он – подонок, потому что это мы хотим вдувать кокс в отверстия человеческих тел, швыряться деньгами в правительственных агентов, жениться на герцогине, но при этом не гнушаться всеми остальными женщинами бренной земли. Сцены наслаждения жизнью Белфорта поставлены без тормозов именно для того, чтобы заманить нас в ловушку и дать нам одну из самых ценных вещей, что только может дать фильм – зеркало. Банально, но именно так – зеркало, поданное в нужный момент. Чтобы зритель увидел в собственной гримасе ее – зависть, сквозь грим морали. Мораль нужна нам лишь для того, чтобы заглушать боль от невозможности воплощения всех своих самых диких фантазий.
Волк – это не история одинокого аморального афериста в мире праведников, это история мира аморальных аферистов, где удачливые аферисты сгребают себе богатства остальных, а неудачливым удается обдурить лишь самих себя, убедив в том, что они моральные законопослушные граждане. На деле же – это просто все, что им остается. Last resort.
Афера по-американски: это фильм о том, как Бэтман изменяет Мистик с Лоис Лейн, Реактивный енот пытается его посадить за развод честных граждан, а затем они вместе разводят Соколиного глаза и еще кучу народу сообща… (Вульгарная шутка, но я не удержался. Скоро это устареет, ибо все актеры переснимаются в комикс-муви и это станет настолько привычно, что перестанет вызывать улыбку.)
Лично мне этот фильм неприятно было смотреть почти на физическом уровне. Очень трэшовая синематография, стилизованная непонятно подо что, состоящая из двух заклинивших элементов – бесконечных трекинг шотов (камера движется за персонажем повсюду) и зум–инов (торопливых и неаккуратных наездов на крупные планы героев). Иногда оператор засыпает и камера внезапно съезжает вниз или в сторону, где ничего нет. Очень интересная синематография, что тут скажешь.
Сценарий не отстает от операторской работы. Он уверен, что если не запрудит сцену до краев бойкими, но карикатурными диалогами, то зритель уснет. Учитывая, что в фильме много импровизации, актеры считали так же, если не тараторить какую-то чушь с пулеметной скоростью, зритель сорвется с крючка. Монтаж скачет абсолютно непредсказуемо и необоснованно, макияж, парики и костюмы нарочито идиотичны. Прием «голос за кадром» вводится, затем забывается и выкидывается, даже не закольцовываясь.
Да, все эти вещи были не ошибками, а сознательным выбором режиссера. Я не могу только придумать хоть одну причину хоронить фильм под грудой отвлекающих приемов. Надеюсь, теперь вам будет понятна карнавально-кирпичная метафора из начала статьи.
Но вы ошиблись, если решили, что я так ополчился на Аферу лишь потому, что это плохой фильм. Нет, плохих фильмов много, а вот возмутительных в контексте реального мира – единицы.
Смешно, но в итоге, умышленно или нет, но именно Дэвид О’Рассел показывает нам все худшее в нас… вернее, показал бы, если бы в момент аплодисментов достал из кармана зеркало и сказал «Лихо я вас провел, да?». Потому что он заставил аудиторию, только что упрекавшую Скорсезе в якобы сочувствии поддонку-аферисту Белфорту – самим сочувствовать подонкам-аферистам из Американской Аферы. Браво!
Так почему те же зрители, что ругались на недостаток морали у Скорсезе не жаловались на Аферу? Тоже фильм про аферистов по реальным событиям, тут они тоже уходят безнаказанными – почему в этих аферистов зрители влюбились и за них болели, и никто не вопил про недостаток морали?
Как ни смешно, но как раз потому, что в фильме Скорсезе была мораль. Она не била никого по башке своей очевидностью, не выпрыгивала из экрана как плохое тридэ, а сам Мартин не появлялся в углу экрана с объяснениями, как это безбожно и небезопасно принимать наркотики. Она присутствовала как класс, она была встроена в структуру того мира, что мы видели, во всех сценах безудержного веселья в которых было столько драйва и радости жизни, что казалось, что снять их мог только подросток под веществами, чувствовался взгляд грустных и строгих глаз Скорсезе. Не осуждающий, не подталкивающий к однозначному моральному выбору, но лишь напоминающий о неизбежной необходимости сделать таковой.
А вот в фильме О’Рассела ничего этого нет. Ни строгого взгляда, ни морали, ни необходимости выбора… ни людей как таковых, ни связной истории. Есть капустник. Режиссер обожающий давать актерам импровизировать и куча актеров, которые любят этого режиссера за то, что он дает им «раскрыться». Они и раскрываются – и Бейл и Купер и Адамс и Лоуренс. Один Реннер, как мне показалось, удержался, не забыл, о чем актерство на самом деле. А эти жемчужины Голливуда – забыли. Их понесло. Отыграли так ярко, наимпровизировали так искрометно и забурлили такую взаимную химию своих любовных переплетений, что хоть давай каждому по оскару в номинации «Бессмысленный Фейерверк». Присмотритесь. Они играют не людей, они играют. И точка. Нет, не поймите неправильно, не переигрывают, не промахиваются мимо роли, не перевирают персонажа. Нет, они вообще забывают про персонажа, не доходят до него, заслоняют его собой и своими актерскими амбициями. Если вместо персонажа Бейла ты видишь гениально играющего Бейла – дела плохи. Если хоть один из этих гениальных клоунов возьмет за это оскара, будет очень грустно. Впрочем, это будет грустно дубль два, потому что Лоуренс уже получила свой незаслуженный оскар за предыдущую роль в столь же насквозь фальшивом и обдурившем зрителя фильме «Мой парень – псих» того же режиссера.
Не поймите меня неправильно – они хорошие актеры. Но это абсолютно не оправдывает того, что они купились на эту аферу О’Рассела и позволили ему снять самих себя в роли самих себя с раздутым эго, расправленными амбициями и распушенной актерской игрой от сердца, но не от персонажа, не от чувства, не от трагедии в каждом из нас. И, простите за спойлер, смачный поцелуй наших прекрасных Адамс и Мистик, придуманный самой Адамс прямо на площадке – это вишенка на торте это аферы. Сцена, строящаяся из динамики актеров на площадке при съемке этой сцены больше чем на чем-нибудь другом, выражающаяся в почти физическом возбуждении обеих от актерской вседозволенности. Забавно, но даже когда актеры играют так хорошо и проникновенно, что их персонажи наконец-то готовы ожить, обрести объем и вывалиться в трехмерный мир фильма, оказывается, что вываливаться им некуда – ни мира, ни фильма как таковых нет, есть лишь актеры плавающие в париках, декольте и ностальгическом саундтреке.
Безусловно, я не имею права ненавидеть О’Рассела публично, потому что я не смотрел всех его фильмов. Что особенно важно – первых, до Бойца. Но те критики, что следят за его творчеством давно, отмечают, что перелом в его характере наблюдается абсолютно монументальный. Он начинал как честный и искренний режиссер, для которого донести идею, очень личную и человечную, было важнее всего. Но потом он сломался, так как схлопнулся фильм, который он тогда снимал. Nailed. Схлопнулся отчасти из-за того, что публика увидела материал с площадки, как он орет на актеров, все в таком духе. И вот спустя 6 лет он возвращается и начинает снимать совсем в другом ключе. Все фальшивей и фальшивей в каждом фильме – Боец, Мой парень – псих, и теперь вот – Афера по-американски. Не то он и впрямь огрубел после этой истории, не то он так изощренно мстит публике, заставляя ее рукоплескать и награждать пустые фальшивые фильмы, где актеры тонут в самолюбовании.
Вот поэтому-то мне и кажется что О’Рассел снимает один большой фильм-перформанс про режиссера решившего отомстить с собой в главной роли. Это стало бы изумительной иллюстрацией аморальности как высшей формы существования морали, побуждения к моральному выбору. Скорсезе сделал по этому принципу фильм, а О’Рассел мог бы положить его в основу всей своей работы, отношений с публикой. Метафильм, перформанс, прибивание себя, так сказать, к аллее звезд Голливуда своей бескомпромиссной правдой о его самовлюбленности и помешанности на самом себе. Все это было бы очень тонко и поучительно, если было бы правдой.
Послевкусие: Горько от того, что шедевр Скорсезе восприняли как домашнее видео из притона, а насквозь фальшивый, но не давящий ни на мозг ни на сердце выкидыш О’Рассела чествуют и будут чествовать еще.
Александр Трофимов
