«Сладкий рынок» и Zamzam Cola: как разные страны справлялись с дефицитом из-за санкций

На фоне санкций и ухода западных брендов возможный дефицит товаров стал как никогда актуальной темой — и речь не только об уходе McDonaldʼs. Автор «Канобу» Дмитрий Проскурин разобрал опыт стран, которые столкнулись с аналогичными проблемами в экономике и рассказывает, как северокорейские бизнесвумен, поедание венесуэльского ядовитого растения и «оргия спекуляции» в США 30-х помогали справиться с недостатком товаров.

КНДР: дефицит сладостей, мяса и электроники

Северная Корея – одна из беднейших стран мира. Её ВВП составляет в 25 раз меньше, чем у соседней Южной Кореи – $28 миллиардов против $1,6 триллиона. Одна из главных причин бедности – пресс международных санкций от США, Евросоюза, Японии, других стран и ООН в целом. Их ввели из-за ядерных испытаний, которыми КНДР с 2006 по 2017 год напугала мир уже шесть раз. Северная Корея не может торговать оружием, углем, золотом и другими ценными металлами с США, Австралией, Евросоюзом, Японией, Южной Кореей.

Это не значит, что индустрии в КНДР замкнуты на себе. Страна сильно зависит от Китая, который ввозит корейцам еду и технику, а в ответ получает уголь и древесину. Также КНДР остаётся в торговых отношениях с Россией, Таиландом, Филиппинами, Индией, Нигерией, Саудовской Аравией.

Но санкции запада сильно бьют по устаревшей экономике, которая с трудом идет на реформы. КНДР проводит их редко и с переменным успехом. Например, страна привлекает иностранные инвестиции, дает свободу директорам предприятий. У КНДР даже есть частный сектор (30-50%), но это не спасает страну от дефицита. К тому же, несмотря на небольшой рост экономики, правительство позже откатило назад многие реформы.

По оценкам экономистов, 60% жителей находятся за чертой бедности. Для большинства даже рис бывает редкостью, основная еда корейцев – каша из кукурузы. Глобальный дефицит еды, лекарств и бытовых товаров описывают многие эксперты, которые посещали Северную Корею. Но специалисты в докладах подчеркивают: закрытость КНДР мешает составить чёткую и достоверную картину её экономики.

Ещё несколько лет назад один из главных специалистов по КНДР в России Андрей Ланьковговорил, что состояние в КНДР не такое плохое, как в 90-е: «Люди лучше одеты, не так истощены, у большинства есть велосипед». Массовый голод и смерти остались в прошлом, но в докладе ООН 2016 года тревожно отмечают, что корейские дети все равно недоедают.

Но в 2019 году КНДР обращалась в организацию с требованием отменить санкции – из-за неурожая в стране снова обострился дефицит. После пандемии большинство дипломатов покинуло КНДР. По их свидетельствам, к 2021 году в стране дефицит стал критичным – проблемы с едой продолжаются, почти не осталось лекарств (например, против туберкулеза и гриппа). Северокорейский врач, сбежавший в Южную Корею, рассказывал, что старое оборудование не позволяло точно диагностировать даже грипп.

Ещё КНДР страдает от серьезного дефицита электроэнергии. Страна производит в десять раз меньше электричества, чем южный сосед. Из-за этого простаивают производства, в домах – постоянные отключения света, а для обычных людей холодильник – люксовая вещь, которая работает по праздникам, когда в дом приходят гости.

Как страна справляется с дефицитом?

Контрабандная торговля – незаконный, но верный способ сделать жизнь разнообразнее и сытнее. В КНДР есть два вида теневой торговли: на государственном и бытовом уровне.

Государственная контрабанда работает, например, через моряков, которые ловят кальмаров и крабов, сплавляются по приграничным с Китаем рекам и продают дешевый товар под видом японского или российского. Взамен корейцы получают алкоголь, сахар, горючее и юани – для того, чтобы незаконно закупиться где-то еще в округе.

Несмотря на санкции, экономика КНДР все равно связана с другими государствами. Издание The Wall Street Journal выяснило, что на продаже табака КНДР делает в год миллиарды долларов – деньги идут в бюджет на ядерную программу, другие военные расходы и напрямую к элитам (военной и государственной верхушке) – единственной прослойке северокорейского общества, у которой есть доступ к западной роскоши.

В контрабанде участвуют даже госслужащие. Например, в 2015 году корейского дипломата отправили домой власти Бангладеша. Он пытался провести в чужую страну 27 килограмм золота на сумму 1,4 миллиона долларов. Его выдал слишком тяжелый чемодан.

Малообеспеченные корейцы тоже получают доступ к запретным радостям через контрабанду. Мужчины зарабатывают деньги через ту же нелегальную торговлю рыбой. Они рискуют жизнью: надо скрыть незаконный заработок от основной работы и выжить – часто пограничники находят в море лодки, которые заблудились или перевернулись после шторма.

Женщины КНДР зарабатывают за счет серых рынков, которые власть то запрещала, то негласно одобряла, когда часть общества начинала бунтовать. В стране появился социальный слой бизнесвумен, которые тайно продают зарубежные товары и обеспечивают семьи. На таких рынках можно купить конфеты, Choco-Pie и другие сладости – их в Северной Корее не хватает. В 2013 году BBC описала этот феномен как «сладкий рынок Северной Кореи».

Помимо еды на черных рынках КНДР можно купить автомобильные аккумуляторы, рисоварки, электробритвы, туфли, косметику, DVD-плееры. Из торговцев вырос зажиточный по северокорейским меркам слой общества. У них есть связи в Китае (оттуда и передают нелегальный товар) и неплохой доход – 21 доллар в месяц. Обычный госслужащий в КНДР получает около 26 центов за тот же период.

Иран: дефицит лекарств от сахарного диабета и эпилепсии

Иран – пример страны, которая была интегрирована в мировую экономику и потребляла западные товары, но потом вынужденно отказалась от комфорта и радикально перестроила экономику. Это случилось после исламской революции и захвата американского посольства в Тегеране в 1979 году.

С этого момента Иран не смог продавать другим странам нефть — США ввели эмбарго, золотовалютные резервы страны были заморожены. Постепенно нарастал дефицит: сначала исчезли косметика и техника, потом ушли привычные товары из магазинов – чай, кофе, шоколад.

В 80-х Иран столкнулся с голодом, и власти жёстко переформатировали экономику. Иранский дефицит товаров – не самый страшный: по оценке Всемирного банка, производственный сектор адаптировался к санкциям.

Санкции против Ирана начали усиливаться с 2003 года, когда мир узнал, что страна начала разрабатывать ядерную программу. ООН, США, Евросоюз и запретили сотрудничать с Ираном в области нефтяной промышленности и торговле оружием. Самая тяжелая мера в адрес государства – отключение от банковской системы SWIFT (главная система международных переводов). Из-за этого страна расплачивается с иностранными партнёрами наличными и золотом, через подставные фирмы и местную систему «Хавала».

В 2015-м Иран уступил в ядерной программе и благодаря этому получил частичное снятие санкций. Два года страна росла экономически, но в 2018-м США по инициативе Дональда Трампа снова отключили Иран от SWIFT и запретили торговать золотом. Из-за этого иранская валюта, риал, на пике кризиса подешевела в 4,5 раза.

Главная беда иранцев – дефицит лекарств, на которые тоже распространяются санкции. В стране тяжело найти препараты от эпилепсии и рассеянного склероза, компоненты для химиотерапии. Всего в дефиците больше 30 дорогих лекарств. В 2022 году начали расти цены и на дешевые препараты – обезболивающее подорожало в четыре раза. Люди решают проблему закупками за границей, но процесс усложняет специфическая банковская система.

Как страна справляется с дефицитом?

После начала эпохи санкций Иран живет по принципу: если чего-то нет, то это нужно сделать самим. У недоступных товаров — косметики, техники и онлайн-сервисов — появились местные аналоги. Иран – один из мировых лидеров по развитию искусственного интеллекта: страна с 2007 года выпускает суперкомпьютеры и человекоподобных роботов. С 1997 по 2017 годы иранские ученые написали больше 34 тысяч статей об ИИ.

У Ирана есть аналоги Google Play, AliExpress, Uber, а также свои соцсети и сайты по бронированию билетов. Через Турцию и Туркменистан Иран закупает даже колу, но и ей придумали аналог – напиток Zamzam Cola.

Западные товары – от еды до техники – попадают в Иран по другой схеме. The Wall Street Journal писал, что иранские банки создают компании-посредники за пределами страны, затем продают иранскую нефть и покупают товары за евро и доллары, которыми Иран торговать не может.

Главная проблема не в наличии товаров, а в их стоимости. Власти сбивают цены, но эти меры приводят к инфляции и новому кризису. В 2019-м газета Los Angeles Times писала, что из-за подорожания продуктов иранцы чаще покупают гнилые овощи. Хотя Иран неплохо зарабатывает на экспорте продуктов: он продает черную икру и фисташки, на которых получает больше миллиарда долларов в год.

От последствий санкций сильно страдают больные сахарным диабетом – в аптеках не хватает инсулина. В 2011 году у 11% взрослых иранцев был диагностирован диабет. Проблема инсулина обострилась в 2020-м – жители страны даже выводили в топ твиттера фразу «В Иране нет инсулина». Министерство здравоохранения в ответ посоветовало снизить дозировку. Государство производит свой инсулин, но люди сомневаются в его качестве.

Нехватка лекарств привела к появлению в стране черного рынка, где по завышенным ценам перепродают не всегда качественные препараты. Ради лечения люди платят дорогим частным клиникам и влезают в долги.

Правительство Ирана решает проблему с лекарствами закупкой аналогов из Индии и Китая. Но они уступают по качеству западным препаратам. Организация Human Rights Watch требует США отменить медицинские санкции, но западные страны их только усиливают. Например, в 2020-м году из-за ограничений Иран недополучил два миллиона вакцин от гриппа, после чего Иран обвинил США в «медицинском терроризме».

Венесуэла: дефицит шоколада и мяса, гигантская инфляция

Дилетантский вопрос к правительству Венесуэлы – как страна с большими запасами нефти (ежедневная добыча – миллион баррелей) умудрилась упасть в экономическую яму? В 2021 году инфляция достигала 686% (в 2020-м было 2959,8%). Для сравнения: у России она составила 8,39%.

Экономику Венесуэлы сдерживают санкции США, введенные в 2005 году. Официальные причины – наркотрафик, поддержка террористов, нарушение прав человека. Постепенно санкции расширялись – например, из-за разгона оппозиционных митингов. Главной нефтяной компании PDVSA нельзя вести сделки с большинством стран. А Дональд Трамп изолировал Венесуэлу через персональные санкции – под ограничения попали все, кто сотрудничал с правительством. За время санкционного блокирования госдоходы Венесуэлы упали на 99%. Только во время пандемии США немного ослабили санкции в медицинской сфере.

Но дело не только в санкциях. Венесуэльцы живут с дефицитом из-за плохой оптимизации экономики, которая до 2017-го была строго под государственной монополией. Это порождало коррупцию и бюрократию – бизнес уставал от помех со стороны государства. Например, фермеры отказывались ждать зерно и удобрения от местного агрохолдинга и шли за ними в другие страны.

Яркий пример неповоротливости экономики – торговля шоколадом. Глава одной компании рассказывал, как просил бывшего президента Уго Чавеса наладить экспорт. Операция требовала всего четыре шага, но процесс затянулся на 90 действий с участием 19 ведомств.

Из-за шокового падения экономики у Венесуэлы возник дефицит потребительских товаров. Большинство населения не может купить еду и немногочисленные доступные вещи из-за нехватки денег. В 2019-м одна минимальная зарплата в Венесуэле позволяла приобрести максимум два скромных обеда в «Макдональдсе».

Согласно опросам 2019 года, каждый шестой житель ложится спать голодным, больше 60% населения потеряли 11 килограмм от массы тела во время кризиса. Доходит до того, что люди начинают употреблять в пищу корень юкка – ядовитого растения, которое съедобно только при обработке для производства хлеба. Местный депутат говорил, что из-за юкки в Венесуэле от отравления скончались 27 человек.

Как страна справляется с дефицитом?

В государстве есть рынок импортных товаров. Его клиенты – самые богатые люди страны, которые отдают 15 долларов за банку шоколадной пасты и две тысячи долларов за килограмм японского мяса. Бизнесмены завозят из США дефицитные товары, которые потом распродаются через элитные магазины и соцсети. Интернет в Венесуэле тоже дорогой – жители платят 818 долларов в месяц за скорость 20 Мбит/с. В России цена за аналогичный тариф составляет примерно от 4 до 8 долларов в месяц.

Главное блюдо современной Венесуэлы – кукурузные лепешки ареп: экономный вариант по типу блинов, который есть на столе во время почти любой трапезы. В лепёшки венесуэльцы заворачивают разную начинку, от сладостей до мяса. Но самый дешевый и сытный вариант – фасоль.

От полного краха экономики Венесуэлу удерживают кредиты России и Китая, но жителям все равно приходится сильно экономить. Из-за крохотных зарплат они ищут работу в соседней Колумбии, где сразу же можно закупиться необходимыми товарами. Некоторые венесуэльцы остаются в Колумбии и отправляют деньги родственникам, другие едут на заработки периодически: продают еду у дорог и сразу возвращаются домой.

Государство спасает экономику через развитие частного сектора. С 2017-го Венесуэла создаёт альянсы – фирмы, которые отдают под управление частным операторам. Они обязаны вкладываться в предприятия и платить сотрудникам 60-80 долларов в месяц.

За два года пандемии венесуэльцы обеднели еще на 75%. Экономисты сравнивают Венесуэлу с Зимбабве и Веймарской республикой 1920-х годов. Для многих жителей лучшим выходом оказывается эмиграция. В 2019-м, до закрытия границ во время пандемии, страну из-за бедности и политической напряженности покинуло 5 миллионов человек – 15% населения.

США времен Великой депрессии: дефицит мяса и основных продуктов питания

29 октября 1929 года – один из самых мрачных дней в истории экономики. Фондовые рынки обвалились, промышленное производство снизилось, а мировая торговля сократилась вдвое.

Экономисты все еще не решили, что именно стало главной причиной Великой депрессии. Но обычно эксперты склоняются к версии, что к концу 20-х в США рванул бум перепроизводства. Также в стране было слишком много спекулянтов. И когда финансовые пузыри полопались, волна от кризиса прошла по всему миру. Президент Герберт Гувер называл этот феномен «оргией спекуляции».

Люди оторвались от реальности: они не хотели замечать, что деловая активность на рынке снижается, а цены стабильно растут. В таких условиях лишние инвестиции только ухудшали ситуации. На Уолл-Стрит оказалось слишком много денег, которые не были обеспечены золотом или другими товарами.

В США грянула угроза голода – в нескольких фермерских штатах (Техас, Оклахома, Алабама) случились наводнения и засуха. Так начался продовольственный кризис, который перерос в массовый голод. Свидетель эпохи вспоминал: «К недоеданию быстро привыкаешь. Через пару дней ты не ешь и просто чувствуешь себя слабым». Особенно это затронуло детей — они рассказывали, что в семьях ели по очереди. С приходом голода в рацион вошли внутренности животных и картофельные очистки.

Символ времени – песня из бродвейского мюзикла «Американа»: «Брат, у тебя не найдется десять центов?». Текст песни отражал настроение американцев, как они процветали и вдруг упали в кризис: «Однажды я построил железную дорогу / Она бежала наперегонки со временем / А теперь она разрушена». Песня стала американской классикой, ее даже перепевал Джордж Майкл в 1999 году.

Как страна справлялась с дефицитом?

В исследовании The Atlantic пишет, что Великая депрессия до сих пор влияет на пищевые привычки американцев: появившиеся из-за экономии блюда стали традиционными. Все началось с того, что правительство приняло программу, по которой нужно обучить семьи правильно питаться без лишних трат. Со временем люди адаптировались, привычки времен Великой депрессии укоренились.

Методы экономии в США продвигали через пропаганду по радио. По инициативе правительства создали передачу тети Сэмми – вымышленного персонажа, который рассказывал о дешевых рецептах блюд. Например, когда в США случился хороший урожай бобовых, тетя Сэмми тут же рассказала в радиоспектакле, как полезны и прекрасны чечевица с горохом.

Жена президента Рузвельта Элеонора тоже участвовала в усмирении потребностей американцев. Авторы книги «Великая депрессия. Закономерность катастрофы» Джейн Зигельман и Эндрю Коу утверждают, что Рузвельт продвигала идею: удовольствие от еды – не главное и даже лишнее, ведь вкусная еда – это вредно.

Исследователи голода во время Великой депрессии пишут, что в эти времена люди придумали много странных блюд, которые не едят в больших городах, но все еще популярны в глубинке:

В первую очередь, кулинарные эксперименты начались из-за нехватки мяса. Люди учились готовить что-то вкусное и сытное из одних овощей.

От кошмарного дефицита и голода страну всё же спасли реформы Рузвельта. Он арестовал счета всех банков, наладил контроль за резервами золота и учредил органы, помогающие фермерам и безработным — первую социальную помощь. Но его реформы неоднозначны: последствия Великой депрессии они сгладили частично, страна оказалась под большим давлением государственного регулирования. Окончательно американцы оправились от продовольственного кризиса только после Второй мировой войны.