Рецензия на «Призрачную нить» — последняя роль Дэниэла Дэй-Льюиса
Пятидесятые годы, Лондон. Известный кутюрье Рейнольдс Вудкок создает наряды для сливок общества — королевской семей, актрис и богатых дам. Он педантичен, холоден, но при этом отчасти инфантилен и сентиментален. Когда его прежняя «муза» надоедает ему, он просто просит сестру избавиться от девушки, не снисходя даже до того, чтобы разорвать отношения лично. Это явно происходит регулярно и стало обычным делом.
Вудкок, впрочем, тут же находит себе новую музу — официантку Альму, которую он делает своей моделью, помощницей, любовницей и ходячей витриной для своих платьев, которые она представляет публике, куда бы они ни пошли.
Рейнольдс — тиран, одержимый порядком и расписанием, он не терпит, когда его отвлекают от работы или даже слишком громко жуют за завтраком. Такую ерунду как чужие чувства и желания он не принимает в расчет в принципе.
Есть он и его искусство, остальные либо служат ему, либо платят за его работу, прочие ему мало интересны. Альма выделяется в ряду его бесконечных муз тем, что отказывается принимать предписанную ей роль и ждать, пока и она ему надоест. Девушка пытается пробиться через холодность и эгоизм, стать для Вудкока чем-то большим, чем просто абстрактная идея девушки, заслужить его уважение и интерес.
Ничего не напоминает? Наивная простушка попадает в поле зрения влиятельного человека, помешанного на контроле и своем любимом деле. Он пытается навязать ей четкие правила поведения, но она сопротивляется, стараясь изменить и его, и свое место в его жизни. Да, эта история похожа на «50 оттенков», которые решили переснять для «Оскара», выкинув весь секс и заменив БДСМ на шитье платьев.
Даже глубокие комплексы, связанные с матерью, на месте. Я ни в коем случае не хочу замарать «Нить» сравнением с серой трилогией, во всем, касающемся качества идеи и исполнения он противоположен «Оттенкам», но не упомянуть столь очевидную параллель я тоже не мог, учитывая, что только закончил рецензию на последнюю часть саги и она еще не до конца вымылась из организма.
Впрочем, смотреть фильм Андерсена с позиции «какими могли бы быть Оттенки» тоже крайне интересно — вот так нужно строить конфликт, вот так прописывать активную сильную героиню, а так — показывать тирана, чтобы от его жестокости действительно становилось жутко, а не смешно.
Сравните: «Я не занимаюсь любовью, я трахаю. Жестко» с «Ты знала, как я предпочитаю есть свою спаржу, и все же приготовила ее с маслом. Теперь же я просто сижу и наслаждаюсь своей галантностью, ведь я молча ем то, что ты подала».
Вудкок на первом же свидании ведет Альму в подвал, раздевает до нижнего белья и деловито снимает мерки, диктуя цифры деловито записывающей все сестре. «У тебя нет груди. Нет-нет, ничего страшного — это моя задача дать тебе ее». Эта сцена вызывает больше дискомфорта, чем представление Красной комнаты. Как и все эти бесчеловечные ремарки, которые Рейнольдс отпускает будничным тоном.
Дэниэл Дэй-Льюис обещает уйти из кино после этого фильма, его последняя роль. Он действительно растворяется в своих образах без остатка, до неузнаваемости и полного преображения, именно поэтому и хочет уйти — последствия таких преображений, а особенно — обратного процесса возвращения к действительности, даются ему слишком тяжело и болезненно.
С одной стороны, обещает он это уже не первый раз, с другой — пропадал он после таких обещаний и впрямь надолго, поэтому, может быть, его карьера действительно закончена, что, конечно, большая потеря для кинематографа.
Конкретно эта роль показалась мне интересной тем, что обычно Льюис очень не похож на себя в кино — главный герой «Нефти» или злодей из «Банд Нью-Йорка» мало напоминают мягкого британца, которого мы видим в интервью. Вудкок же поразил меня тем, насколько близок к реальному Льюису. Тоже британец, поэтому никакого напускного американского акцента, тоже одержимый своим ремеслом до нездоровых пределов, даже манера речи очень похожа.
Льюис, кстати, в свободное от кино время делает обувь — отдыхает душой. Поэтому с иголками, мерками и эскизами в фильме ему не приходилось изображать, что он, понимает, что делает — он действительно понимает. Вудкок по сюжету видит призрак умершей матери, сам же Льюис однажды ушел из театральной постановки Шекспира, потому что погрузился в образ настолько, что начал видеть призрак отца. В общем, это действительно любопытная роль для точки в карьере.
Что же до преображения — посмотрите насколько неузнаваем он в разных образах:
«Банды Нью-Йорка»
«Нефть»
«Линкольн»
«Моя левая нога»
«Призрачная нить»
Все фильмы, о которых я писал здесь эти четыре года, я оценивал прежде всего по тому, насколько сложно было их придумать и снять. Сколько таланта потребовалось, чтобы додуматься до этих идей, сколько понимания человеческой природы оказалось необходимо, чтобы прописать этих персонажей, какое чувство вкуса и меры нужно было иметь, чтобы соблюсти тонкий баланс — и так далее.
Это, безусловно, ревностное во мне, соревновательное. Мог бы я написать такое сам, а если нет — хотел бы быть способен на такое или же это совсем не мое?
«Призрачная нить» меня озадачила. Обычно, когда я не тороплюсь рекомендовать фильм, причина одна — он недостаточно таланлив, ему не хватает цельности, продуманности, его создателей есть в чем укорить. С «Нитью» это не работает.
Я не могу найти изъян — какой-либо аспект ленты, который стоило бы сделать иначе, предложить альтернативу. Фильм если не совершенен в исполнении задуманного, то по крайней мере близок к тому, он очень правильный, тонкий, глубокий и непростой.
Но он камерный и минималистичный настолько, что кажется мертвым. Обычно, по-настоящему тонкие талантливые вещи стремятся к беспафосности, неочевидности, уходу в полутона и реалистичную будничность — возможно, «Нить» заходит по этому пути слишком далеко.
Лента Андерсена не пробивает, не захватывает, не поражает до глубины души. Здесь очень точный и аккуратный сценарий с прекрасно написанными диалогами, выверенная режиссура, не задевающая лишних нот, играющая очень чисто и абсолютно феноменальная игра актеров — легендарного Дэниэла Дэй-Льюса и Вики Крипс. Плюс саундтрек Джонни Гринвуда, гитариста/клавишника Radiohead, который мало похож на треки группы, это характерная для киносаундтреков разреженная оркестровая музыка, неброская на первый взгляд, но очень талантливая и идеально подходящая фильму.
И все это почему-то не складывается в мощный фильм. В талантливый — да, в небанальный, неожиданный, глубокий — да. Но не мощный. Словно кто-то красиво играет на гитаре в другом конце зала — очень-очень тихо, так что его едва слышно. Картине не хватает напора, динамики, энергии, она очень и очень спокойная, медленная и сдержанная. Сами герои и история их любви заряжены этой энергией, в них бурлят страсти, но материи фильма это почти не передается.
Возможно, это только моя проблема — в конце концов, критики фильм расхвалили. Может быть, я так оглох от взрывов и вычурного примитива блокбастеров, которые каждую секунду долбят по органам чувств, чтобы зритель не уснул, что я попросту не смог просмаковать столь изысканную палитру вкуса.
Ругать фильм бесполезно. За что? Что там можно было бы улучшить или сделать иначе? Для этой конкретной истории средства выражения подобраны оптимально, а сама история однозначно интересная и развивается она далеко не в самом предсказуемом ключе.
Концовка делает историю крайне неоднозначной и глубокой, когда понимаешь, что Альма действительно не уступает Вудкоку, она подходит ему, потому что способна дать ему отпор и найти ключ к его помешанной на себе личности.
Я рекомендую этот фильм, потому что ленты настолько талантливые пропускать просто нельзя, это настоящее живое кино, но оно настолько деликатное и беспафосное, что для его просмотра нужно тщательно подбирать время и настроение, четко осознавая, что за фильм вам предстоит смотреть. Он не скучный, он просто непривычно тихий.
