Рецензия на сериал «Ласт квест»: Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт

На OKKO незаметно вышел авторский сериал Петра Фёдорова «Ласт квест», выросший из лютой короткометражки с Александром Яценко в главной роли, где офисный работник отправляется по координатам кладменов в лес за закладкой, оставив своего сына ждать в машине. В сериале на главной роли уже сам Фёдоров, он же выступил режиссёром, сценаристом, монтажёром и даже композитором. В итоге лаконичный сюжет пятиминутного фильма расширился до девяти эпизодов крышесносного экшена, напоминающего по интенсивности «Джона Уика» или атмосферу трэшовых боевиков. Редактор «Канобу» Карина Назарова рассказывает, чем интересен «Ласт квест» и почему заслуживает большего признания.

Молодые и красивые интеллигенты играют свадьбу. На дворе начало нулевых. Полная лёгкости экспозиция в жанре домашних хроник быстро выходит за порог юношеской беззаботности — теперь вдоль суровых раскатов питерских многоэтажек по зимним лужам вяло шатается тот самый жених — повзрослевший и сутулый Олег (Пётр Фёдоров). Мужчину средних лет дома ждёт набожная жена (Александра Серзина), сын и шпиц. Супруга тоненьким голосом и с драматическим надрывом пытается направить Олега на путь истинный — пора бы ему сходить в церковь, помолиться, ведь сам на себя не похож: деньги в дом не приносит, ипотеку не платит, вечно врёт, безэмоционально оправдывается. И правда, грязный, потрёпанный и дёрганый, Олег уже давно не в себе — герой подсел на наркотики, тратит деньги на дозы и айфоны для студентки-любовницы.

Наутро Олег в сером костюмчике риелтора мчит на работу продавать старую квартиру в Мурино. Тем временем жена уезжает на Ладогу на похороны батюшки, напоследок оставляя герою испытание и знамение — просит забрать сына с тренировки и говорит, мол, приснилось ей, что Олег утонул в озере. Герою на пророческие сны всё равно, впрочем как и на ребёнка. Он уже одной ногой в постели юной красотки, одной рукой прокладывает маршрут в лес на поиски закладки, другой — забирает сына. И вот он уже мчит вдоль полей на каршеринге, бродит и бродит по снегам и болотам до самой темноты и окоченения. И наконец находит в дупле целый килограмм «клада», но взамен случайно оставляет лесу и барыгам в дар своего сына.

Завязка бросает в пот. Смотришь словно заведённый, как на экране разворачивается настоящий хоррор о точке невозврата. Герой будто проклятый. В попытке исправить свои ошибки, он только забивает гвозди в крышку собственного гроба. Опускается всё ниже и ниже. Фоном звучат голоса обеспокоенных родственников: «съезди-ка ты, Олег, к знахарке, причастись, уверуй» — вера, действительно, вполне распространённая практика профилактики зависимости в наших широтах. Но Олег верит только своему телу и мутному разуму, молящемуся даркнету, стыдливо сторонится встреч с иконами, да он скорее покалечится, убьётся, чем встретится с Богом хотя бы в мыслях.

Композиция «Ласт квеста» очень изобретательна. Сериал строится по типу сюрреалистичного коллажа, собираясь из элементов разных жанров — они соприкасаются линиями, накладываются друг на друга, но сохраняют свои первичные свойства и знаки.

Режиссёр активно использует приёмы остранения, превращая знакомое в неизвестное, привычное в странное — вроде узнаёшь питерские общаги на Кораблестроителях, вроде видишь в районах знакомые окрестности, но это совершенно иной город, параллельный мир со своей мистической поволокой. В нём неестественно геометричная архитектура в любой момент может распасться, дома постоянно мутируют в хаотичный поток размазанных образов, сливая своего обывателя со средой, растягивая человеческие очертания вдоль огней магистралей. Если в истории ещё можно многое предугадать, то повествование и трансформации формы становятся слишком непредсказуемыми — и это действительно новый опыт погружения.

Визионерство режиссёра, свежий взгляд на российскую сериальную традицию всё же не делают его герою-наркоману славу — наоборот, в сухом остатке Фёдоров скорее пропагандирует здоровый образ жизни, неприкрыто показывая чернуху и ужас, с которыми сталкиваются люди, страдающие зависимостью. Без морализаторства, автор остаётся безжалостным по отношению к своему протагонисту. Представляя жалкого литературного «маленького человека», режиссёр смеётся над его этической несостоятельностью — он никудышный отец, безразличный муж, эгоист, рискующий даже малым ради собственного удовольствия. Однако при всём отвращении к персонажу, уже ко второй серии непроизвольно начинаешь волноваться за него как за себя.

Все переживания своего героя Фёдоров выворачивает наизнанку, точно показывая как кайфующий и смятённый Олег с помощью психотропов оказывается вне рамок своего тела и разума — в неком невидимым трезвому взгляду запределье. Визуал трипует вместе с персонажем, погружаясь в неуютную симметрию городского безумия, застревая в снегах да так, чтобы и зритель почувствовал покалывающий и мокрый снег, забравшийся в ботинок — все-все ситуации обыгрываются физиологично с учащённым пульсом и расширенными зрачками. А главное, с сильным налётом потустороннего ужаса — именно там и находится горе-герой, с каждой дозой приближаясь к смерти и отдаляясь от нормальности.

Голландские углы как в боевиках Гая Ричи, широкоугольная съёмка, очень близкие и экспрессивные ракурсы — с помощью привычных жанру художественных средств удаётся передать искажённость восприятия персонажа. Пространство расширяется и сужается, сокращается как сердечная мышца протагониста, сгущается словно токсичная кровь в тромбе. Вместо типичного параллельного монтажа здесь используется двойная экспозиция, соединяющая два времени и пространства в одном: Олег говорит по телефону, а собеседник материализуется в форме монструозной голограммы, сливаясь с серо-бетонной массой депрессивной застройки. На героя сверху начинает давить не только 20 этажей, но и фигура жены с её вечным Богом, и мать со своими невкусными котлетами, и любовница с обнажённой грудью, и тучный озлобленный начальник-шурин.

Разворачивая действие в неуютных локациях безнадёги и русской хтони, Пётр Фёдоров переписывает правила работы с подобной эстетикой — помимо критики и социальщины, он встраивает в мрачный быт угар, шутки, гэги и постоянные отсылки. Вот на экране появляется подобие человека-чудища из «Ух ты, говорящая рыба!» Саакянца, «зловещие долины» из телевизионных саг про «новых русских» и 90-е, кубриковские девочки-близняшки, бродящие по квартире в ночи, вайбы Гаспара Ноэ, и, конечно, динамика Trainspotting Дэнни Бойла. Смотришь и не знаешь, плакать или смеяться.

Пока неясно, в какие дебри Фёдоров отважится завести историю своего героя, насколько запала первых серий хватит, чтобы протянуть весь сезон. Проблематичной кажется и целевая аудитория — небезобидный сериал заслуженно получил рейтинг 18+, а для взрослой публики может показаться слишком тревожным и аморальным: здесь нет положительных или отрицательных героев — все отвратительны по своему. Фёдоров наверняка готовит мрачную кульминацию: у подобных Олегу персонажей обычно всегда трагический конец — таков закон жанра. Но всё же автору содержание и критические формулировки не столь важны, сколько оболочка повествования, он работает как преданный своему видению формалист и получается неплохо. Пока «Ласт квест» выглядит как очень экспериментальный, дерзкий и интригующий проект, который очень страшно перехвалить и сглазить, но по другому, к сожалению, говорить о нём не получается и, надеюсь, не получится.