Рецензия на «По соображениям совести»

Мел Гибсон – один из ярких примеров хороших актеров, ставших еще более выдающимися режиссерами, наряду с Чарли Чаплином, Вуди Алленом, Клинтом Иствудом, Беном Аффлеком и Джорджем Клуни. Они не просто снимали «неплохо», как Джеки Чан (он снял 16 своих фильмов), Джон Фавро или Крис Эванс, эти актеры сумели найти и показать нечто новое в кинематографе, встав по другую сторону камеры.

Гибсон снял, по сути, пять больших фильмов (ранний телефильм и сериал в расчет не берем), и если его дебютный «Человек без лица» может быть не знаком многим, то о «Храбром сердце», «Страстях Христовых» и «Апокалипто» знают почти все.

В общем, он умеет достучаться до зрителя – пусть зачастую крайне грубыми и прямолинейными методами. Причина такого скромного списка не только в тщательном отборе проектов и проработке материала. Голливуд охладел к Гибсону из-за скандалов, в которых он был замешан. Такое происходит не в первый раз – Тома Круза в какой-то момент тоже перестали жаловать, но ему удалось вернуться в фавор благодаря самоироничной роли в «Солдатах неудачи», кокаинщику Дауни младшему понадобился «Железный человек», чтобы заставить снова воспринимать себя всерьез.

«По соображениям совести» (оригинальное название – Hacksaw Ridge, Хребет Хэксо, то есть «ножовка») рассказывает о судьбе Дезмонда Досса, первого идейного уклониста армии США, получившего Медаль Почета (всего таких было трое, кстати), высшую военную награду (и да, это та самая Medal of Honor). Во время битвы за Окинаву Досс единолично вытащил с поля боя 75 человек и спустил их вниз с занятой японцами высоты. Это не суммарно за все бои, это за один раз (за 12 часов), общее количество спасенных им жизней куда больше.

Досс отказывался прикасаться к оружию прежде всего по религиозным соображениям – заповедь «Не убий» была для него закрыта для интерпретаций (большинство христиан считали, что для Гитлера и его солдат Господь позволит сделать исключение), но даже на компромисс в виде стрельбы по мишеням или просто взятия винтовки в руки (что сильно облегчило бы ему жизнь в армии), он пойти не согласился.

В детстве он видел, как отец чуть не пристрелил шурина (брата матери Дезмонда), Досс отобрал пистолет у отца и в этот момент поклялся никогда больше не прикасаться к оружию. В фильме отец угрожал пистолетом собственно жене, а не ее брату, но об отличиях сценария от реальности мы поговорим подробнее в конце. Так или иначе, Дезмонд считал, что компромиссы недопустимы, так как за одним отходом от принципов следует еще один и еще, пока от принципов ничего не остается. Этот подход определил всю его судьбу.

Остальные сцены – будь то знакомство Досса с девушкой или его разговоры с отцом, тренировка в армии или детские забавы с братом – выглядят плоскими и примитивными, неспособными нести ничего кроме голого месседжа. Умиляйтесь! Сопереживайте! Ненавидьте! Ужасайтесь.

Это хреновая сценаристика, когда ты не способен спрятать цель сцены в ее деталях, когда она лезет на зрителя или читателя и бьет его по лбу своей очевидностью, торчит бобылем посреди поля абсолютного контекстного нифига. Досс с невестой лазают по скалам:

– Помоги мне забраться.

– Помогу, но не бесплатно.

– Что же ты попросишь?

– Поцелуй.

Вы серьезно? Это ваша романтическая сцена, в которой нет никакого фона, никаких дополнительных линий, это дефолтная заготовка под уруру-момент, снятая с конвейера – она могла зайти в любом другом фильме, для любых других влюбленных. Сравните хоть с диалогом из «Вечного сияния чистого разума» (первое, что пришло на ум), когда герои только встречаются:

– Имя у вас волшебное.

– Знаете что, Джоэл? Волшебство уходит.

– Знаю.

– И что мы будем делать?

– Наслаждаться моментом.

Ничего сложного, но есть уже намек на двойственность влюбленности, ее зависимость от волшебства, обеспеченного фенилэтиламином на первые 2-3 месяца, и трагичность, и принятие, и, пусть и с горчинкой, но все еще сладостное наслаждение жизнью, каким оно бывает только пока влюблен. Хотя что мудрствовать, романтические сцены того же Гарфилда и Эммы Стоун в «Новом Человеке-пауке» и то были написаны лучше и смотрелись живее. Здесь умиляться нечему. Все деревянное, банальное, неживое. Моя любить тебя долго-долго.

Никаких умных и запоминающихся диалогов здесь нет вообще, дело не только в любовной линии, есть монологи сержанта в духе «Цельнометаллической оболочки» – действительно уморительные и пугающие одновременно, они вышли отлично, но в общем проработка многослойности и фактуры сцен никакая. Все на виду, все – на одну цель, никакой двусмысленности, никакого пространства для интерпретации.

Отец алкаш, сломленный Первой мировой – бьет мать, ходит на кладбище говорить с погибшими товарищами. Дезмонд идеальный парень, харизматичный как Иисус, безгрешный и очаровательный, девушку находит – ангела, медсестру и христианку, женятся тут же как настоящие праведники. Записался на фронт, как и брат, не смог отсиживаться в тылу, пока другие его зачищают. Солдафоны тупые консерваторы, не поняли светлых позывов. Были посрамлены героизмом, уважали как святого, отказывались идти без него в бой.

Как может история такого масштаба не потрясать на всю жизнь? Дело в том, что история-то потрясает, а вот фильм так и не становится больше этой реальной истории, собственного исходника, он чахнет в тени своего прототипа.

Итого – это хороший фильм, на который стоит сходить. Только ждать от него «Спасения рядового Райана» не стоит. Пожалуй, он лучше других «нешедевров» о Второй мировой – той же недавней «Ярости», и уж точно серьезнее и эмоциональнее того пустого шлака, что мы смотрим обычно, где бездумный экшен и те же шаблоны от раза к разу.

Актеры отыграли потрясающе. Гарфилд всегда показывал великолепную игру, он умеет создавать образы, которым невозможно не верить или не сочувствовать. Винс Вон показал довольно интересного сержанта, не превратившись в комедийного персонажа, несмотря на то, что именно его герой отпускает все шутки фильма. Вон еще в «Настоящем детективе» доказал, что воспринимать его чисто как комика – глупо. Хьюго Уивинг снова великолепен, пусть его герой и кажется мне упрощенным донельзя. Сэм Уортингтон тоже не выглядит здесь неуместным, у него вышел приятный капитан.

Когда фильм добирается, наконец, до батальных сцен, разочарованных, думаю, не будет. С одной стороны, они эстетически идеальны, напоминая экранизацию трейлера какой-нибудь Battlefield 1, с другой – они как-раз неоднозначны и не скатываются к шаблонам. Здесь есть и непредсказуемость, и ужасающая откровенность, и главное – тут есть связность. Каждая битва имеет свой четкий сюжет, ты понимаешь, что происходит, куда и зачем бегут персонажи, понимаешь их эмоции и мысли. Вот такого мы давно не видели в кино – экшен, который представляет собой не просто шоу-рил студии спецэффектов.

Короче, красиво, сюжетно, многогранно – если брать чисто батальные сцены, то вот тут Гибсон все же дотянул до Спилберга, а это сделать было очень непросто. Да, ради этих сцен (а они составляют немалую часть фильма) стоит смотреть «По соображениям совести». И похоже, чисто ради них он и снимался, учитывая, как однобоко обставлены все остальные события.

Если вас не отпугнуло все, что я написал, сходите в кино.

Историческая достоверность

Эта бонусная часть – только для тех, кто уже посмотрел фильм, или вообще не боится спойлеров. В принципе, причин их бояться в данном случае я не вижу, тут нет каких-то твистов, все ясно заранее, но решать вам.

Самое удивительное, что самые невероятные детали фильма – абсолютно правдивы. Менее значимые факты, впрочем, не стеснялись менять.

Драку отца Дезмонда с шурином заменили на драку с матерью, а вот алкашом, впрочем, отец не был – его проблемы с выпивкой в фильме преувеличили, нагоняя драму. И я не могу сказать, что считаю эти изменения оправданными. Мне это кажется довольно вульгарным подходом, если честно. Округление до оперетты. Живых людей в героях из-за этих «обработок напильником» стало различить очень сложно. Они стали ярлыками.

Плакат с заповедями в рамке с картинкой, изображающей убийство Авеля его братом, и впрямь висел у них дома, он действительно произвел на молодого Дезмонда огромное впечатление.

Дезмонд и впрямь помогал жертвам несчастного случая, но не оказавшись поблизости, а услышав о них по радио – прошел пять километров до больницы, сдал кровь, пошел пешком обратно. С невестой своей, впрочем, он познакомился не при сдаче крови, а в церкви. Да и медсестрой она стала позже, после войны, когда Дезмонд уже вернулся домой и не мог работать, ей пришлось кормить семью. Свадьбу их никто под угрозу не ставил, они поженились еще до его ухода в армию, тут снова решили поднакачать напряжения.

Работать он не мог, так как остался без легкого, пяти ребер и слуха. Все из-за туберклеза, который он подхватил в Филиппинах и антибиотиков, которыми его лечили в армии (от передоза он и оглох). Жена болела раком груди, но умерла от ран, полученных в автокатастрофе – он был за рулем, вез ее в больницу. Если бы он так не пострадал за других на войне, и сам бы сохранил здоровье и, может быть, смог бы не допустить аварии. Всей этой горькой правды в фильме уже нет, несмотря на то, что Гибсон вроде собирался обратить внимание на тяжести жизни ветеранов. Но для этого он показал отца Дезмонда сломленным алкашом, которым тот не был, причем округляя его до персонажа одной ноты, окей.

Окинава не была первым местом, где воевали Дезмонд и его товарищи (как это показано в фильме). Он начинал с освобождения Филиппин и Гуамской операции, только потом они штурмовали Окинаву.

Обрыв был, сетка была, библию действительно потерял и ее действительно бросились искать под огнем его товарищи. Ружье японца и впрямь дало осечку, когда ему выпал шанс пристрелить Дезмонда – и да, им давали премии за отстрел медиков. Лечить вражеских солдат Дезмонд не рискнул в реальности, порывался, но товарищи обещали его пристрелить за это, поэтому тут верно по духу, но неверно по фактам.

75 человек – подозрительно ровная цифра, но точной никто не знает. Скромняга Дезмонд назвал 50, его командир намеревался приписать ему сотню, сошлись посередине. Но он реально ночью ползал по полю и таскал к обрыву раненых, сам спускал на веревке. Обрыв, правда, в реальности был не такой высокий, но это не умаляет заслуг. Гранату он отбил, действительно, и получил серьезные ранения. Снайпер по ним стрелял, и шанс спасти себе и товарищам жизнь, поступившись принципами – использовав оружие – Доссу выпадал.

Японцы приближались к их лагерю, Дезмонд смотрел на гранаты рядом с собой, понимая, что если сейчас не попытается подорвать врага, им, скорее всего, конец. Он позже называл это величайшим соблазном в своей жизни. Но он не дрогнул, запрет на убийство в его голове не ослаб, он не тронул оружие, опасность прошла стороной. Если честно, я думал Гибсон захочет сделать этот момент с муками выбора более отчетливым, ключевым во многом, но он не стал.

Досс и правда молил Господа, чтобы тот дал ему спасти еще одного, потом еще одного и так далее, а финальный штурм действительно отложили, потому что он попросил время помолиться (была суббота), и эту задержку утвердили по цепочке командования. Досс был единственным оставшимся в живых медиком и без него идти в бой не хотели.

А вот еще сцена: после того как Десмонд отбил гранату и получил 17 осколков шрапнели в ноги, он 5 часов дожидается помощи. Его тащат на носилках сквозь танковое наступление. Пока его несли, Десмонд увидел тяжело раненого солдата на земле. Он скатывается со своих носилок, ползет к раненому, оказывает ему помощь и заставляет товарищей забрать раненого вместо него. Сам валяется и ждет, пока они вернутся – и тут его замечает снайпер. Пуля разносит ему левую руку, он решает, что надо валить, делает шину из приклада винтовки и ползет три сотни метров под огнем, доползает до лагеря, выживает.

А теперь главная шутка – это не сцена из фильма, это реальная кульминация истории Дезмонда, но в фильме ее нет. Знаете, почему? Гибсон посчитал, что на этом терпение зрителя лопнет и он заорет «Не верю», короче, все посчитают, что это уже точно пафосная фантазия. Ирония…