25 ноября 2013
Обновлено 09.05.2015

Потомок тёмных. Глава 1

Дело шло к позднему вечеру. Солнце, словно обиженное темнотой, оскорблено уползало за горизонт, уступая место на небесном троне своей младшей сестрице луне, и звёздам – армии её верных солдат. Совершенно забыв о стрелках часов, неустанно наматывающих круги по циферблату, сидевший за офисным столом молодой мужчина склонил голову над старинной книгой. Она лежала в центре исходящего от настольной лампы жёлтого круга – единственного островка света в темноте кабинета, погружённого в тишину пятничного вечера. Даррелл внимательно вчитывался в каждое слово, выведенное от руки какого-то древнего писца жирными чёрными чернилами на пожелтевших в веках шершавых страницах. Перелистывая за листом лист, аккуратно и бережно, стараясь не повредить хрупкую бумагу, готовую в одночасье рассыпаться в пыль, он жадно впитывал знания, так неожиданно открывшиеся перед ним.
Дело шло к позднему вечеру. Солнце, словно обиженное темнотой, оскорблено уползало за горизонт, уступая место на небесном троне своей младшей сестрице луне, и звёздам – армии её верных солдат. Совершенно забыв о стрелках часов, неустанно наматывающих круги по циферблату, сидевший за офисным столом молодой мужчина склонил голову над старинной книгой. Она лежала в центре исходящего от настольной лампы жёлтого круга – единственного островка света в темноте кабинета, погружённого в тишину пятничного вечера. Даррелл внимательно вчитывался в каждое слово, выведенное от руки какого-то древнего писца жирными чёрными чернилами на пожелтевших в веках шершавых страницах. Перелистывая за листом лист, аккуратно и бережно, стараясь не повредить хрупкую бумагу, готовую в одночасье рассыпаться в пыль, он жадно впитывал знания, так неожиданно открывшиеся перед ним.

Для любого человека эти тексты не значили бы ничего: куча причудливых закорючек, загадочных символов и знаков. Для многих, но не для него. Этот мир полон тайн и Даррелл жил в самом сердце одной из них. Запутанный в паутине интриг и уже потерявший надежду когда-нибудь из неё выпутаться.

Даррелл не мог оторвать изумлённого взгляда, словно цепями прикованного к удивительной книге. В этот момент он позабыл обо всём: о дне рождения трёхгодовалого сына, об обещании, данном супруге, вернуться с работы пораньше, да и сама работа отошла куда-то на третий план. Вопреки данному слову главная роль в спектакле сегодняшнего вечера досталось труду древних, любовь родных же в этот славный миг обесценилась, как и все золото мира.

Мобильный телефон дал о себе знать, сперва раздражающе завибрировав, а после разразившись настырным пиликаньем. Несколько минут Даррелл игнорировал звонок, не пожелав отвлекаться от чтива не на секунду, но технологичный кирпич в заднем кармане потёртых тёмно-синих джинсов и не думал замолкать, продолжая настойчиво требовать внимания своего владельца. Наконец не выдержав, Даррелл достал телефон, перед этим недовольно фыркнув, затем проведя пальцем по сенсорному экрану, ответил на входящий вызов. В трубке послышался таинственный мужской голос: грубый, с легкой едва различимой хрипотцой.

– Она у тебя? – властно спросил загадочный собеседник, явно не желая услышать отрицательный ответ.

– Да, и ты меня отвлекаешь, – не скрывая недовольства, бросил Даррелл.

– Не смей со мной так разговаривать. Тебе прекрасно известно, что ты далеко не самый ценный брат, чтобы твоя жалкая жизнь для меня хоть что-нибудь значила, – вскипел мужчина на другом конце линии, он был возмущён вопиющим неуважением.

– Боже, не нужно этого вымученного пафоса. К тому же… может быть моя жизнь стоит мало, но вот вещь, которая сейчас лежит на моём столе стоит значительно больше. Я ведь прав? ­– не испугавшись угроз, спросил Даррелл с отчётливой издёвкой в голосе, одновременно перелистнув очередную страницу книги. – К тому же, ты не боишься говорить такое по телефону? Я конечно один, но мало ли. Да и странно наблюдать такую неосторожность от тебя, ты же весь из себя такой защитник секретов братства.

– Да, ты прав. Я просто встревожен. – Неохотно подтвердил собеседник и добавил приказным тоном. – Книге нужен соответствующий уход, мы должны сохранить её любой ценой. Мы должны встретиться, передашь её лично мне. А то, чтоб тебя и твои кривые руки, прольёшь ещё на неё кофе, – вместе с этими словами из телефона раздались короткие пикающие звуки – звонок по второй линии. Даррелла словно облили из чайника кипятком. Он резко вспомнил про ход, не ждущего никого времени, и об обещании. Не было и тени сомнения: на другой линии его любимая с обманутым, впервые, доверием.

– В понедельник, Грегор. До понедельника забудь этот номер и о книге забудь тоже. У меня выходной и я намерен провести его со своей семьёй.

– Братство превыше всего, запомни это након… – Грегор не успел договорить, Даррелл оборвал его, нажав на красную кнопку с изображением зачёркнутой трубки. И тяжело вздохнув, поняв, что поступил с женой как минимум нехорошо, вернул телефон в задний карман своих джинсов.

Город холодным одеялом, разорванным лишь тусклым светом редко встречающихся фонарей, накрыла темнота. Солнце уже окончательно исчезло, и вся власть в небесном царстве перешла в руки красавице луне. Стрелки часов преодолели отметку двадцать три и продолжали упорно спешить вперёд, словно опасаясь куда-то опоздать. Даррелл посмотрел в окно, на бледный диск, висящий на тёмно-синем полотне, среди несчетных полчищ звёзд и опустил взгляд на книгу, медленно захлопнув её.

С твёрдой, обтянутой коричневой кожей обложки на него глядело вылитое из чистого серебра жутковатое лицо. Его закрытые глаза казались по-настоящему уставшими, а сам, блестящий в свете настольной лампы, металлический лик живым и даже пугающим. Даррелл провёл пальцами по гладким очертаниям носа и губ, холодное серебро отозвалось приятной прохладой. Книга поражала воображение не только своим содержимым, но и мастерством, с коим создавалась каждая деталь её внешнего облика.

Даррелл встряхнул головой, освобождаясь от секундного изумленного наваждения, и защёлкнул миниатюрный замок, расположенный сбоку твёрдого переплёта. Потом, поднявшись на ноги, снял со спинки стула лёгкую осеннюю куртку, одел её и взял под правую руку тяжёлую книгу. Окинув взглядом полутемный кабинет, выключил настольную лампу и широкими размашистыми шагами двинулся к выходу.

Даррелл обманул её, оставил одну накануне важного праздника, но она не злилась, не кричала, в её голосе не было ни капли гнева. Мишель была сбита с толку, нотки разочарования в её словах сильнее всяких криков задевали его чувство вины.

– Прости, Мишель, мне пришлось задержаться на работе. Важный контракт. Мишель, пойми, – он врал. Он лгал всегда, вся его жизнь была во лжи, но сейчас врать было сложнее, чем когда-либо. Отговорки и оправдания, лившиеся в тот момент из его уст, не могли обмануть даже самого Даррелла. Он запинался и неуверенно мямлил, словно нашкодивший ребёнок, застуканный рассерженным отцом.

Автомобиль, разгоняя темноту лучами фар, быстро ехал по узкой дороге. Других машин на пути почти не встречалось. Вечер пятницы: все нормальные люди либо в тёплом семейном кругу, либо в окружении шумной компании. Даррелл должен был быть в числе первых, но вместо этого он сидит за рулём в половину двенадцатого, попутно оправдываясь перед любимой супругой по телефону. Самое неприятное во всей этой ситуации тот факт, что Даррелл всегда держал слово. Его обещания были тем немногим, чему можно было без сомнения верить, исходящим из его уст. Но теперь безвозвратно потеряна даже эта единственная светлая часть его личности.

Мишель обиженно вздохнула в трубку.

– Даррелл. Любимый. Завтра четвёртый день рождения твоего сына. Это такой замечательный праздник и… Я не злюсь, правда. Просто я так надеялась, что мы вместе проведём сегодняшнюю пятницу, – она печально усмехнулась. – Я два часа наряжалась и красилась и стоя перед зеркалом, представляла, как мы, ты и я, вместе выбираем подарок для нашего мальчика.

­ – Прости, – в десятый раз повторил Даррелл. Совершенно искренне, без тени наигранности.

– А что в итоге? – продолжила Мишель, не обратив никакого внимания на пустое извинение мужа. – В итоге я час тебя прождала, потом час проплакала, не знаю, что на меня нашло, но я правда целый час ревела! И вот, на улице уже стемнело, я укладываю малыша, которому так и не купила подарок, а ты даже не отвечаешь на звонок. Что с тобой Даррелл? Ты мог хотя бы позвонить, предупредить, что задержишься.

Даррелл уже не знал, что ответить, у него кончились оправдания, а очередное «прости» уже не будет иметь никакого смысла, как и любое слово, повторенное сотню раз.

– Сам не знаю. Ладно, любимая, скоро буду, – тихо сказал Даррелл

– Хорошо, жду, – ответила супруга и растворилась в коротких гудках. Даррелл убрал телефон и чуть сильнее вдавил педаль газа.

Он двигался вперёд в тщетных попытках отыскать свет. На многие километры его окружала лишь тьма, непроглядная и холодная. Маленькие ноги неуверенно ступали по влажной липкой поверхности, хлюпающий звук шагов гулким эхом разносился по округе. Крохотные руки беспорядочно рассекали спёртый воздух, стараясь за что-нибудь ухватиться, найти опору. Но всё зря. Здесь не было ничего и никого, беззащитное дитя в центре безграничной пустоты.

Мир просто исчез, без всяких причин: без ядерного апокалипсиса, без библейского страшного суда. Не было миллионов смертей, не было крови, горя и слез. Всё просто испарилось, пропало неведомо куда в мгновение ока. Остался лишь этот трёхгодовалый ребёнок – забытый всеми и всеми покинутый.

Минуту назад он чувствовал прикосновение заботливых женских рук, слышал мягкий голос, нашептывающий на ухо короткие фразы, наполненные любовью и заботой, и видел глаза: такие красивые и такие родные. А сейчас всего этого нет и единственное чувство мерзкой жидкостью заполонившее сосуд детского сознания – медленно нарастающая паника.

­– Мама, – тихо прошептал он, в надежде услышать ответ, и с ужасом осознав, что ответа не последует, истерично зарыдал, обессилено упав на колени. Глаза, ставшие вдруг бесполезными, наполнились влажной солью. Но слёзы были вызваны не страхом, панический ужас неожиданно отступил, и дитя перестало бояться. Он плакал не в силах принять настигнувшее его одиночество, которое давило на мальчика, словно толстые бетонные стены в чудовищно тесной комнате. Так, согнувшись и сгорбившись, сидя на коленях в странной липкой и холодной жиже он просидел минуту, час, год, а может быть целое тысячелетие? Казалось, само время потеряло силу. Оно сдалось. Так же как этот мальчик рухнуло наземь. Наотрез отказавшись продолжить путь, сбросило с дряхлых плеч тяжёлый груз человеческой истории…

Укутанный луной в бледное сияние, словно младенец запеленатый руками заботливой матери, между двумя соседними коттеджами разместился дом Даррелла – маленький островок спокойствия в океане обмана. Впрочем, как посмотреть, ведь лгать больше обычного приходилось именно тут, именно здесь он надевал на себя наибольшее количество масок.

Ничем не примечательное двухэтажное здание, не богатое, но по-домашнему уютное. Даррелл мог позволить себе купить жильё побольше, пороскошнее, соответствующее его заработкам, но это значило бы выкинуть в урну тяжёлый груз ценных воспоминаний, связанных с этим чудным местом, а он сам и его любимая супруга очень трепетно относились к подобного рода сентиментальностям.

Со звериным урчанием и тихим монотонным скрежетом медленно поднимались автоматические ворота гаража. Даррелл аккуратно припарковал машину внутри и не быстрым шагом побрёл в дом, попутно прокручивая в голове варианты того, что можно подарить сыну в столь знаменательный праздник. Разумеется, завтра он съездит в торговый центр и купит ему что-нибудь по-настоящему крутое, но Сэмми наверняка ждёт момента, когда открыв поутру глаза, увидит подарок, с любовью оставленный родителями на тумбочке рядом с кроватью. Гаражные ворота плавно опускались за спиной

Не останавливаясь, Даррелл слегка развернулся и нажал кнопку на брелоке. Автомобиль, запертый в гараже, отозвался мелодичным пиликаньем и тут же замолк в послушном ожидании момента, когда вновь понадобится своего хозяину. Виноватый муж взглядом грешника, ожидающего страшного суда, посмотрел на белую входную дверь, и тяжело вздохнув, начал подниматься по маленьким ступенькам аккуратного крыльца.

Из дома раздался пронзительный детский крик, вдребезги разбивший вечернюю тишину. Даррелл подорвался с места, мысли витающие в голове, подобно дыму развеянному порывом сильного ветра, моментально испарились. Он мигом проскочил ступеньки и с силой распахнул дверь. Очутившись внутри, взгляд Даррелла зацепился за спину супруги быстро поднимающейся по лестнице на второй этаж. Метровыми шагами он преодолел прихожую и направился вслед за ней.

Сэмми был уже достаточно большим и редко плакал по ночам, а таких истошных криков никогда не было вовсе. Даррелл, зная все опасности, которым он подвергает свою семью каждый божий миг, никогда не простил бы себя, если с сыном случилось бы что-то плохое. В голове крутились самые страшные предположения, а попытки себя успокоить терялись среди них, будто звуки арфы, заглушённые грохотом барабанов.

Оказавшись на втором этаже он, не мешкая, ворвался в детскую и тут же облегчённо выдохнул. Мишель сидела на коленях рядом с кроватью испуганного мальчика и ласково поглаживала его мягкие тёмные волосы.

– Тише. Тише, Сэмми, мама рядом, – успокаивающим тоном шептала она на ухо сыну. Мишель головой кивнула в сторону светильника в форме головы Микки Мауса, висящего над кроватью. – Смотри, здесь светло, тепло и никакой темноты. Это был сон, милый, просто сон.

Даррелл подошёл чуть ближе.

– Папа, – заметил ребёнок, радостно взглянув на отца блестящими в свете светильника глазами от не просохших ещё капелек слёз. Он окончательно успокоился, теплота и забота, исходящая от родителей прогнали прочь все страхи заполонившие его детское сознание.

– Я тоже рядом, сын, – Даррелл ласково улыбнулся. – Засыпай, завтра у нас у всех важный день.

«Вот только ты о нём забыл» – хотела отметить Мишель, но промолчала, обойдясь лишь укорительным выстрелом взора в сторону мужа. Она не хотела расстраивать сына ещё и их перебранками. Мальчик широко зевнул, положил голову на мягкую подушку и немного поерзав, укладываясь поудобнее, закрыл глаза. Даррелл сделал шаг вперёд, собираясь обнять жену и выведя её из детской, поговорить, но Мишель поцеловала в лоб Сэмми и короткой фразой обрубила на корню даже не начавшийся диалог:

– Я посплю здесь, – тихо сказала она, после чего добавила – вдруг нашему мальчику снова приснится кошмар.

– Хорошо, дорогая, как пожелаешь, – ответил Даррелл и вышел из комнаты, бережно закрыв за собой дверь. Мишель поднялась на ноги и аккуратно, не тревожа ребенка, забралась к нему на кровать, легла рядом и любя прижала к себе, присоединившись к Сэмми в царстве снов.

Даррелл медленно шагал по коридору второго этажа в свой кабинет. Он гадал, почему Мишель осталась с ребёнком. С одной стороны она поступила правильно, Сэмми будет легче уснуть рядом с мамой, но единственной ли это было причиной или она не хотела оставаться один на один с ним, не хотела его видеть?

Даррелл полный раздумий надавил на золотистую дверную ручку, замок со щелчком отворился. Кабинет, пребывающий в многозначительном молчании, встретил его привычной тишиной. Нажатый выключатель разогнал темноту перед своим хозяином, подобно бугаю телохранителю расчищающему путь от ворья и жуликов перед гордо шагающим богатеем. Белый свет мигом разлился по личному уголку Даррелла, явив глазам идеальный порядок, в коем он пребывал. Никаких лишних бумаг или папок, всё на своих местах, там, где и должно быть. В шкафу важные документы, на столе, стоявшем напротив окна, компьютер, соседствующий с принтером и факсом. Никаких постеров с девушками из Плейбоя, никаких музыкальных центров и телевизоров. Это место предназначалось для работы и, при необходимости, Даррелл полностью в неё погружался, не отвлекаясь на сиюминутные потехи.

Стянув осеннюю куртку и по обыкновению повесив её на спинку стула, он удобно уселся на мягкое сиденье. Включил системный блок и в ожидании компьютера, запускающегося с ровным гулом, слегка потянулся, расслабляя уставшие за целый день спину и плечи. Экран монитора проснулся от сна, встречая Даррелла окном приветствия операционной системы, из колонок прозвучала знакомая мелодия.

А в это время, в машине, в потайном отделении бардачка лежала древняя книга, написанная на языке давно забытого и исчезнувшего народа. Она манила к себе одним лишь своим существованием, и Даррелл страстно желал снова открыть ее, утопившись в омуте неслыханных знаний, но лучезарная улыбка сына, которой он отблагодарит отца за подарок, была для него, как ни крути, дороже.

Даррелл запустил браузер в надежде отыскать в одном из интернет магазинов что-то достойное. Перед глазами маячили и сменяли друг друга десятки страниц: цены, названия, фотографии и рекламные слоганы. Каждая бесполезная безделушка представлялась в описании жизненно необходимой для ребёнка, другие же заманивали грошовыми скидками и сомнительными акциями. Внимание Даррелла всё же отметило несколько интересных вещей, но тут появилась новая проблема. Даже самые близкие точки доставки обещали привести товар только к обеду завтрашнего дня, а он хотел поздравить сына с самого утра. В итоге, Даррелл забронировал место в развлекательном центре «обитель сказки», разослал приглашения нескольким друзьям семьи, которые первые пришли ему в голову, и выключил компьютер, приняв решение подарить сыну что-нибудь необычное из своих личных вещей.

Даррелл оглядел кабинет, вспоминая многочисленные тайники и предметы, спрятанные в них. В основном это были всевозможные мелкие реликвии: медали, монеты, небольшое холодное оружие, капсулы с древними свитками и грамотами. Всё свободное время Даррелл тратил на изучение этих ценнейших безделиц и, что-то из них, вполне могло сойти в качестве подарка на день рождения.

Он поднялся со стула и подошёл к красивому деревянному шкафу, который стоял прямо у входа в кабинет. Его дверцы красовались потрясающей ручной резьбой. Из самого центра древесного полотна на Даррелла мчался гордый единорог, выбивающий сильными копытами резные искры, изображённый с густой развивающейся гривой и острым угрожающим рогом. А вокруг извивались причудливые узоры и плавные кривые линии, дополняющие и гармонично заканчивающие искусную композицию. Но главным достоинством шкафа была не внешняя красота, а хитрость его внутреннего устройства.

Даррелл широко распахнул дверцы. Перед его глазами предстали несколько отделений, на которых хранились папки с документами и рабочие бумаги, сложенные в аккуратные стопочки, он протянул руку к дальней стенке единственной пустующей полки и плавно провёл по ней пальцами, нащупывая едва различимое утолщение. Как только Даррелл на него надавил, раздался глухой щелчок, и задняя планка шкафа перевернулась, явив на свет маленький ящичек, в котором хранилось несколько миниатюрных реликвий, но лишь одна из них не имела значительной ценности для братства. Это был маленький прозрачный камень, внутри которого ярко переваливался и периодически разрывался миниатюрными фейерверками загадочный фиолетовый свет, он казался чем-то волшебным, словно целая вселенная, заточенная в стеклянную банку. Даррелл снял с шеи серебряную цепочку и прикрепил диковинку к ней. Получился вполне себе оригинальный и впечатляющий кулон.

Дверь приоткрылась и из коридора проступила тонкая белая полоска, которая разрезала темноту детской комнаты на две половины, она медленно расширялась, в итоге накрыв своим светом спящие лица мамы и сына. Сэмми лежал на боку в тёплых объятиях Мишель, словно неоперившийся птенчик под мягким материнским крылом. Его губы растянулись в лёгкой улыбке, ведь кошмары давно отступили, сдав позиции мирным детским сновидениям. Даррелл тихо вошел в комнату, стараясь не потревожить сон домочадцев, ступая мягко и медленно, будто крадущийся грабитель, забравшийся в богатый особняк. Цепочка тихо выскользнула из его руки на поверхность маленькой синей тумбочки, сопроводив себя рядом глухих коротких ударов. Даррелл бросил взгляд на семью, проверяя, не разбудил ли он их и бесшумно вышел в коридор, аккуратно закрыв за собой дверь.

Луч утреннего солнца, пробивающийся через незанавешенное окно, тяжёлой пощёчиной выбил Даррелла из крепкого сна. Он лениво скинул одеяло и полузакрытыми глазами посмотрел на электронные часы, стоявшие на стеклянной тумбочке рядом с кроватью. До истеричного крика будильника оставалось чуть меньше двадцати минут. Обезвредив звуковую бомбу нажатием кнопки, Даррелл медленно поднялся и уселся на своём ложе, заразительно зевнув во весь рот.

Дверь спальни резко распахнулась, громко ударившись ручкой об стену. В комнату торопясь, запыхаясь и сверкая счастливой улыбкой, забежал маленький Сэмми. В своих ручонках он крепко сжимал подаренный ему кулон, который болтался на бегу из стороны в сторону. Вслед за ним медленно вошла Мишель, одетая в белоснежную ночнушку. Она прислонилась плечом к дверному проёму и стала молча наблюдать за разворачивающейся перед ней трогательной семейной картиной. Сэмми, шлёпая босыми ножками по блестящему ламинату, быстро приблизился к отцу и упал на него, крепко обняв за талию. Даррелл положил руку на маленькую головку сына и ласково взъерошил волосы. Детское лицо, полное благодарного блеска смотрело ему прямо в глаза.

– Спасибо, папа, – звонко прозвучал детский голос.

« Как же всё-таки легко взбудоражить ум ребёнка, – думал Даррелл, глядя на благодарного сына, который увлечённо крутил в руках необычный подарок, – стоит лишь показать нечто неординарное и малыш готов прыгать от переполняющих его восторгов»

– Пап, – начал Сэмми и понеслась: вопросы, великое множество вопросов, он спрашивал и, не успевая выслушать ответ, задавал новые. Что? Когда? Почему? Откуда появился камень? Дорогой ли он? Что это за красивый фиолетовый свет? ­­– Возраст почемучки во всей своей утомительной красе.

Даррелл хотел украдкой взглянуть на супругу, в желании понять, осталась ли в ней вчерашняя обида или все неприятные эмоции растоплены пламенем нового рассвета. Но быстрого взгляда не вышло, стоило повернуть голову в сторону Мишель, как всё его сознание запуталось в ветвях её красоты, а звонкий, ещё не поломанный возрастом, голос Сэмми ушёл на второй план, заглушённый неожиданно пропавшим вниманием отца. Нет, не обиды ни злобы, лишь милая улыбка, наполненная любовью к мужу и сыну.

Так было всегда, Мишель жила сегодняшним днём и никогда не позволяла прошлым скандалам и ссорам портить ей нервы и отношения с близкими, предпочитая прятать весь накопленный негатив, словно ненужные вещи, поглубже, в самые недоступные уголки кладовой своей памяти.

Белая сорочка шёлковым водопадом обволакивала все изгибы её идеального тела. Стройная талия плавно переходящая в широкие бёдра, небольшая аккуратная грудь и плоский животик. Её внешность парила выше любых стандартов. Она не смазливая крашеная кукла подобная тем, что прячут свои недостатки под толстым слоем макияжа и за дорогими вечерними платьями. Нет, она не такая. Её красота неподдельна, она настоящая, словно подлинник картины, написанной самой природой. На лице всегда минимум косметики, скромность в выборе нарядов и отсутствие какой-либо заинтересованности в драгоценных побрякушках.

Даррелл любил её и никогда не понимал, за что она выбрала его. Он не был красавцем, на момент их знакомства зарабатывал не многим больше Мишель, но что-то случилось, что-то непостижимое и теперь столь разные люди вместе, а между ними их будущее – маленький уже четырёхгодовалый ребёнок.

Мишель смущённо усмехнулась.

– Что? Почему ты так на меня смотришь? Это из-за моей причёски? – она запустила левую руку в копну волос, взъерошенных после ночного сна, и слегка покопалась в них пальцами в попытках выпрямить непослушные локоны, которые вились во всех мыслимых направлениях, не желая складываться в хоть сколько-нибудь опрятный вид. Поняв, что без тяжёлой артиллерии в виде расчески не обойтись она отпрянула от дверного проёма и стала медленно приближаться к кровати мужа. Даррелл ни на секунду не спустил с неё восхищённого взгляда.

– Что? – повторила Мишель, вновь слегка усмехнувшись. Даррелл улыбнулся.

– Ничего. Просто любуюсь, – тихо произнёс он. Сэмми наконец умолк и тоже повернулся в сторону мамы.

– Ну вот, теперь вы оба на меня смотрите! – чуть громко заметила Мишель, и присев на корточки перед Сэмми, ласково провела ладонью по его голове.

– Сынок, – сказала она, – беги, одевайся, пойдём куда-нибудь повеселимся, у тебя же сегодня день рождения!

– Да, мама, – промолвил сияющий от радости Сэмми и громко топая, выбежал из комнаты в сторону детской.

Мишель глазами проводила мальчика и поднявшись, быстро юркнула мужу на колени, после чего обхватила его за шею и нежно поцеловала в губы, наградив их приятным влажным теплом. Поцелуй продлился немногим больше нескольких мгновений. Мишель чуть отпрянула от его лица и весёлым голосом тихо произнесла, изображая заговорщический тон:

– Ну, признавайся, где нашёл такую красоту?

Даррелл протянул задумчивое «эмм» и с наигранным недоумением сказал: – Так ведь ты сама ко мне подошла тогда, помнишь? Я ещё даже дар речи потерял. Думаю: чего это от меня хочет столь прелестное создание? – Мишель звонко засмеялась и сложив ладонь в кулачек, слегка ударила Даррелла в грудь. ­– Я про кулон, льстец несчастный.

– Никакой лести, чистая правда. Ну а если серьёзно, просто награда за хорошую работу от благодарного клиента, – разумеется, это была ложь. Не мог же он открыто заявить, что подарок на четырёхлетие сына на самом деле задание, помешанного на сокрытых знаниях, тайного общества, членом которого Даррелл является. Камушек, к слову, оказался бесполезным куском природной аномалии, а не магическим артефактом, как братство предполагало изначально.

– Он очень красивый, – подытожила Мишель и поднялась с колен Даррелла. ­­– Ладно, любимый, вставай, одевайся, и пойдем, сводим нашего мальчика куда-нибудь. Только вот куда? – она на секунду задумалась. – Может в то большое кафе мороженное?

– Я уже забронировал билеты в «обитель сказки», подумал, что это отличное место, – Даррелл лениво поднялся на ноги и взялся руками за края одеяла, в намерении застелить пастель.

– Вот это новость! Там, я слышала, очень хорошо. Спасибо Даррелл, – в предвкушении замечательного дня, сказала Мишель и распахнула большой шкаф, окинув взглядом его содержимое – Что бы мне такого одеть?

День выдался на удивление славным. Сама природа, казалось, пребывала в праздничном настроении. Солнце, словно улыбаясь, выглядывало из-за пушистых облаков, согревая своим теплом маленького именинника и его семью, а лёгкий ветерок нежно обдувал им кожу и ласково растрёпывал волосы. Сэмми развёл руки в стороны, стараясь сохранять равновесие, и большими шагами ступал по высокому узкому поребрику, при этом что-то тихо напевая себе под нос. Даррелл и Мишель, оживлённо болтая, шли чуть позади. Давно им не выпадало шанса просто поговорить и сейчас они с лихвой восполняли это досадное упущение, обсуждая все, что только приходило им в голову, от погоды до последних услышанных новостей. Деревья своими кронами нависшие над тротуаром устилали им путь, скидывая сверху жёлтые и оранжевые листья. Вопреки прогнозам погоды, осень, в этот день, предстала только в положительном свете: одела город в золото, но воздержалась от дождя и сопровождающей его грязи. Праздник ничто не могло испортить.

«Обитель сказки» – развлекательный центр, специализирующийся на проведении всевозможных торжеств, находился через квартал от дома Даррелла, поэтому сильной необходимости в машине не возникло, быстрой поездке они предпочли небольшую прогулку и свежий осенний воздух. На улице было довольно пустынно, несмотря на весьма позднее утро, людей на пути встречались единицы. Вероятно, валяются сейчас в тёплых постелях, отдыхая после тяжёлых трудовых будней, или обшаривают холодильник в поисках какого-нибудь лекарства от пятничной ночи, проведённой под знаком безудержного веселья, а кто-то решил подарить лишний часик своей второй половинке, мило сопящей и что-то не внятно бубнящей под боком.

Вопреки говорящему названию, «обитель сказки» устраивала для своих клиентов не только детские праздники, она специализировалась на праздниках вообще, будь то корпаративы, свадьбы, дни рождения или даже мальчишники с выпивкой, стриптизершами и прочим сопутствующим развратом. Были бы деньги, а уж музыку заказывай любую. Отличался этот развлекательный центр и интересным устройством. Здание занимало огромную территорию, чуть ли не пол улицы и внутри в зависимости от пожеланий клиентов их обслуживали десятки человек всевозможного персонала: бармены, официантки, танцовщицы, и те неудачники, что зарабатывают на жизнь, переодеваясь в смешные костюмы на детсадовских утренниках. На десяти этажах разместились помещения – ячейки, на которые делится всё внушительных размеров здание. Каждая такая комната оборудуется согласно пожеланиям заказчика и согласно проводимому торжеству.

«Обитель сказки» была настоящей достопримечательностью сравнительно маленького городка, населения которого едва ли хватит для обеспечения постоянной прибыли такому большому бизнесу, но для владельцев это не стало проблемой. Деньги в развлекательный центр текли рекой со всех сторон штата и даже из-за его пределов. Недостатка в охотниках отдать свои кровные не наблюдалось с самого момента постройки.

Сэмми восторженно поднял голову, пытаясь окинуть взглядом хотя-бы часть здания, покрашенного в яркий фиолетовый цвет, и глядящего во все стороны большими пластиковыми окнами. Для ребенка «обитель сказки» представлялась постройкой поистине великанских размеров, да что там говорить, даже Даррелла всегда удивлял такой грандиозный размах. Он никогда не понимал, с чего вдруг подобное заведение появилось рядом с его домом, будто они живут в каком-нибудь зажравшемся Лас-Вегасе. Даррелл и Мишель взяли довольного сына за руки и направились к входу.

У двойных прозрачных дверей, ведущих во внутрь, под красивой вывеской с изображением раскрытой книги и надписью с названием развлекательного центра семью Даррелла ждали их близкие друзья – Эллиоты, в полном семейном составе и с дочкой – погодкой Семми. Первым их заметил Алекс. Худощавый, не имеющий в своём словарном запасе словосочетания «здоровый образ жизни» и никогда не затыкающийся. Он всегда выглядел своеобразно, если не сказать глупо. Уши, постоянно спрятанные под длинными тёмными патлами и смешные круглые очки, закрытые неаккуратной чёлкой почти наполовину. Алекс одной рукой обхватил талию жены, на кошельке которой паразитировал уже больше шести лет своей безработной жизни, а вторую положил на плечи маленькой дочурки и повёл их навстречу Дарреллу и Мишель, по-идиотски улыбаясь во все свои неестественно белоснежные тридцать два.

– Сандерсы! ­– завопил он на всю улицу, убирая руку с талии супруги и протягивая её Дарреллу ­– Как же я рад вас видеть, мы же не встречались уже больше месяца, месяца! – его голос не становился тише ни на децибел. Даррелл с неохотой протянул раскрытую ладонь в ответ. Он уже начал жалеть, что Алекс был одним из тех, кому были разосланы приглашения.

– Мы тоже очень рады вас видеть, – сказала Мишель, с совершенной искренностью, которая была непостижима для Даррелла, его в тот момент хватало только на дружелюбную улыбку, натянутую на лицо с немалым трудом.

– Привет, привет, – вступила в диалог светловолосая Сара. Для жены полного идиота она была очень сдержанной и спокойной, к тому же весьма и весьма симпатичной, что было опять же странно для жены полного идиота. – Я очень удивилась, когда Алекс сказал мне, что ему на e-mail пришло письмо от Даррелла. Я, конечно, знала, что у вашего малыша сегодня день рождения, но не думала, что вы решите праздновать его с таким размахом. «Обитель сказки»! Весьма неожиданно, если учесть, что вы собирались праздновать четырёхлетие Семюэля скромно и только в кругу семьи. Я даже подготовила поздравление, которое хотела высказать по телефону, а тут такое!

– Ну, мы и правда хотели спокойно, но вот… Даррелл проявил инициативу. Я кстати удивлена не меньше твоего, Даррелл про приглашения ни слова не сказал. – Мишель непонятно почему смутилась, а её слова прозвучали как оправдание.

– На самом деле – это замечательно, хорошо, что вчера мы легли спать позднее обычного, а то проспали бы письмо.

«Жаль, что не проспали» – подумал про себя Даррелл.

– Оно пришло, вроде-бы, в час ночи, я ведь не ошибаюсь, дорогой?

– Нет, любимая, не ошибаешься, – ответил Алекс и повернул голову к дочери, которая стояла, не произнося ни слова, теребила руками большой розовый бант, висевший на конце длинной, аккуратно заплетённой косы, и внимательно слушала разговор взрослых. – А ты почему не здороваешься? Маленькой принцессе такое поведение не пристало, – нравоучение прозвучало мягко, с любовью в голосе, без малейшего намёка на грубость.

– Здравствуйте, – улыбнувшись, сказала девочка. Своей скромностью она походила на мать, что не могло не радовать, но иногда в мелодии её поведения проскальзывали нотки отцовской непредсказуемости. Маленькая Сьюзи, не дождавшись ответа Даррелла или Мишель, выскользнула из-под руки Алекса и несколькими быстрыми шагами приблизилась к Семми. Она что-то шепнула ему на ухо, мальчик на секунду задумался, после чего повернулся к родителям и безмолвно попросил разрешения их оставить. Мишель согласно кивнула, и дети быстро побрели ближе к прозрачным дверям входа.

Губы Алекса расползлись в странноватой улыбке.

– Смотри-ка Даррелл, как детишки друг с другом воркуют, не успеем моргнуть, а тут, бац! И уже нужно будет закупать продукты для свадьбы. А Даррелл, как думаешь? – в его глазах играл подозрительный блеск, Даррелл уже начинал побаиваться, что это не очередная глупая шутка, а серьёзное намерение.

– Даже не думаю, и тебе не советую, – вырвал он Алекса из потока не по-взрослому наивного фантазёрства. В гробу Даррелл видел таких родственничков, как он. Казалось, собеседник обиделся, но через миг уже снова по-глупому засиял и приветственно замахал раскрытой ладонью.

– Здорова, когда мы последний раз собирались то? – послышался из-за спины знакомый голос. Даррелл и Мишель обернулись. Им навстречу, вывернув из-за угла здания, шёл Кларк, держа за руку лучшую подругу Мишель – Ребекку, а следом за ними медленно семенил их пятилетний сын. Непонятно в кого умный, но слишком скромный и замкнутый в себе. Кларка и Ребекку в недостатке интеллекта обвинить нельзя, но Джимми – совсем другой случай. Их сын – без пяти минут вундеркинд, вопреки своему возрасту, он учился уже в четвёртом классе и нисколько не отставал от своих старших одноклассников.

Глава семейства представлял собой тридцатилетнего полного мужчину, с пузом, выдающим любовь к пиву и смешно оттягивающим полосатую футболку, которая визуально ещё больше прибавляла Кларку широты. Он обладал воистину золотыми руками, и казалось, разбирался во всем, от электроники, сантехники и других, необходимых в быту навыков, до садоводства и готовки. И благодаря таким широким познаниям не раз помогал Сандерсам. Из всех собравшихся Кларк был единственным кого Даррелл по-настоящему рад был видеть. Перспектива провести вечер в обществе одного лишь Алекса не на шутку его пугала.

Ребекка отпустила руку мужа и слегка прибавила шагу, отбивая каблуками глухую дробь, а когда приблизилась к Мишель, девушки крепко обнялись, не спуская с уст довольных улыбок. Лучшие подруги сильно друг друга напоминали, обе постоянно жизнерадостные, милые и общительные. Реббеку от Мишель отличала лишь необычайная страсть к всевозможным экспериментам. Куда она только не таскала бедного муженька: на семейные теле-передачи, на прыжки с парашютом, на конные прогулки и чёрт знает на какие сомнительные мероприятия ещё.

Будучи детьми, Мишель и Ребекка жили в соседних домах, поэтому очень сдружились и дни напролёт гуляли вместе. В весёлых играх и маленьких приключениях они провели большую часть беззаботного детства. Эта дружба крепкой нитью проходила через всю их жизнь, стежком за стежком она соединила между ними время, проведённое в школе, потом в колледже, а затем и во взрослой жизни. Иногда они ссорились, ругались, порой из-за сущих мелочей, но обе, неспособные долго держать обиду, созванивались и встречались, не проходило после этого и суток и снова часами болтали, казалось, обо всём на свете.

С Алексом Даррелла тоже познакомила Супруга. Она училась с ним в колледже, где странноватый ботаник начинал писать свою первую книгу. Почему они сблизились, а позже стали приятелями – загадка, которую не решат даже самые светлые умы братства.

Он был зубрилой, в полном смысле этого слова, посаженное десятками толстых учебников и ночами, проведёнными за компьютером зрение, ненависть ко всем проявлениям спорта и полное отсутствие живого общения. Всё это было, все стереотипы о ботаниках собрались и наполнили личность Алекса, но вместе с ними к его характеру добавились черты, едва ли свойственные ему подобным – излишняя разговорчивость и своеобразное чувство юмора. Откуда в нём эта болтливость было непонятно, ведь он ни с кем не общался, но она была. Она была и спасла его от притеснений одногруппниками, от одиночества, а позже привела к счастливой жизни.

Вопреки всем законам природы хилый и странный Алекс женился на дочке богатого бизнесмена, владельца целой сети кафетериев и маленьких магазинчиков по всей стране. Этой дочкой была Сара. Красивая и трудолюбивая она никогда не заставляла мужа, живущего за её счёт и счёт её отца, устраиваться на работу, напротив всячески поддерживая его творческие потуги, а именно жуткую графоманию.

Свое безделье Алекс оправдывал обещаниями прославить их семью написанием романа, который все критики признают гениальным, вот только, сколько он не писал, а книг было больше десятка, не одно издательство не хотело трогать писанину Алекса и десятиметровой палкой, всегда отвечая на его предложения отказом. Но он не унывал, клал неудачный роман в полку и тут-же брался за новый, в твёрдой уверенности, что его талант – нечто такое, что не всем суждено понять, что его окружают лишь невежды, которые не смогут заметить гения, даже если он будет танцевать перед ними, размахивая громадным топором.

Девушки отпрянули друг от друга. Кларк с сыном тоже присоединился к компании и уже протягивал руку Дарреллу и Алексу. Ребекка также поприветствовала остальных. Застенчивый Джимми стоял за спинами родителей и не выпускал из себя не звука, даже простое «здравствуйте» казалось для него страшным подвигом, который он вряд ли осмелится совершить. Мишель это заметила и подошла к нему. Немного согнула колени, чтобы её глаза и глаза мальчика были на одном уровне и тепло улыбнулась.

– Привет, Джимми, как дела в школе? ­­– мальчик промолчал, смущённо опустив взгляд себе под ноги. Мишель выпрямилась. – Иди, поиграй с Сэмми и Сьюзи. Они будут рады тебя видеть, – Джимми снова не ответил, но повиновался. Шаркая подошвами ботинок по асфальту, он медленно направился к остальным детям, которые баловались в этот момент с автоматическими дверями, то подходя к ним, то резко отпрыгивая, путая и сбивая с толку датчик движения.

В этот самый момент вчерашний прогноз погоды решил неожиданно себя оправдать. Над компанией собрались депрессивные серые тучи и заплакали лёгким моросящим дождём. Кларк выставил вперёд ладонь и поймал несколько капель, которые ударились о кожу руки, разбившись десятками микроскопических брызгав.

– Дождь. Только Ребекке сказал, что погода сегодня шикарная и на тебе. Ладно, пойдём внутрь, что тут мокнуть зря? – сказал он.

– Да, пойдёмте. Вряд ли ещё кто-то откликнется на мои приглашения. – Добавил Даррелл, и друзья направились к входу.

Дружба – как много смысла вложено в это, казало бы, простое слово: судьбы, сплетённые воедино, жизни, зависящие друг от друга, поддержка в трудную минуту, советы, в моменты неопределённости, разговоры обо всём, общие эмоции и переживания, радости и печали, разделённые между людьми иногда настолько разными, что выражение «противоположности притягиваются» перестаёт казаться абсурдом. Но для Даррелла дружба – лишь слово и ничего более. У него никогда не было друзей, их нет, и никогда не будет. Все люди, считающие его приятелем, товарищем, другом, для него лишь ширмы, скрывающие его настоящую жизнь, занавески, за которыми прячется его истинное существование, шкафы, с армией его скелетов за дверями. Сейчас он улыбается, шутит, общается, делает вид, что все они для него хоть что-то значат, но это не правда, они просто посторонние люди, введённые Дарреллом в заблуждение, заразившиеся иллюзией близости с ним, всего лишь шестерёнки в механизме сокрытия его тайны. Лишь Мишель и Сэмми исключение, но они не друзья и даже не любимые – они нечто большее, они – второй смысл его жизни. Но «второй» ни в коем случае не по значимости.

– Сим Сим откройся, – прозвучал голос Алекса, перед тем как автоматические двери развлекательного центра плавно откатились в противоположные стороны, открывая проход во внутрь несколько минут назад собравшейся компании. Как выяснилось, внешний вид здания, представляющий собой безвкусную кирпичную коробку, покрашенную в фиолетовый цвет, оказался обманчивым и намекал на роскошность заведения лишь своими выдающимися размерами. Внутреннее убранство выглядело совершенно иначе и лишь одного взгляда по сторонам хватало, чтобы понять – потраченные деньги будут оправданны сполна.

Большой, просторный холл встречал посетителей широкой деревянной стойкой с турникетом по середине и закруглённой в сторону входа. За этой стойкой принимали заказы, общались с пришедшими клиентами и выдавали ключи от уже обставленных ячеек красивые девушки, одетые в одинаковые элегантные наряды: строгие чёрные жилеты поверх белых рубашек с кружевными воротниками и юбки с карманами, больше напоминающие обрезанные брюки. Бейджики сообщали их имена, а улыбки на губах создавали радушную и гостеприимную атмосферу.

Пол блестел, хвастая дорогим ламинатом, стены красовались мудрёными узорами, над которыми поработал хороший художник. На белоснежном полотне потолка, прямо по центру холла, висела огромная хрустальная люстра, с тысячами хрупкими кристаллами, свисающими вниз большими гроздями. Свет, исходящий от неё, равномерно покрывал весь зал. Напротив входа, дальше, за стойкой с турникетом, расположились две широкие лестницы, закручиваясь, ведущие на верхние этажи, между ними ждали более ленивых посетителей стальные кабинки лифтов. Всё здесь внушало оптимизм и заставляло с нетерпением ждать начала праздника.

Единственная, не занятая посетителями девушка оживлённо болтала по телефону, когда Даррелл и остальные подошли к стойке и обратили на себя её внимание. Она чмокнула губами в трубку, очевидно прерывая диалог с кем-то из своих ухажёров и без всякого раздражения или недовольства из-за того, что её отвлекли, убрала телефон в карман юбки и расплылась в добродушной улыбке.

– Чем могу помочь? Вы уже заказывали у нас проведение праздника или только собираетесь оформить заявку? А может быть, желаете экскурсию и рассказ о структуре нашего заведения?

– Нет, – ответил Даррелл, запуская руку в потайной карман куртки и доставая чёрное кожаное портмоне. – Я вчера заявку оставлял, часов в 12 наверно, в интернете. Там было написано, что к одиннадцати часам всё будет готово.

– Ваше имя, пожалуйста, – спросила девушка, одновременно начав набирать что-то на компьютере, стоявшем перед ней на стойке. Тонкие пальчики быстро щёлкали по клавишам.

– Даррелл Сандерс.

– Да, вы есть в списке. Двенадцатая ячейка, четвёртый этаж. Всё уже подготовлено. Так… ­– она посмотрела в монитор, слегка прищурив глаза, – согласно заявке, никакого персонала вам не нужно, так?

– Да, – подтвердил Даррелл, – совершенно верно, сколько с меня?

– Можете проходить, – сказала девушка, когда они закончили с оплатой, наклонилась и достала откуда-то из под стойки пластиковую карту - ключ, на котором был указан номер ячейки, подала её Дарреллу и нажала на маленькую кнопку рядом с компьютером. На турникете загорелась зелёная лампочка. – Приятного праздника! Надеюсь, вам понравится, и мы увидим вас снова.

– Спасибо большое, – сказала Мишель и первая толкнула толстый металлический прут, ещё минуту назад преграждавший путь всевозможным «безбилетникам». Оказавшись на другой стороне стойки, она окликнула Сэмми и других детей. – Давайте, ребята, проходите.

Сэм широко улыбнулся и быстро сорвался с места, но неожиданно остановился перед турникетом, будто наткнувшись на невидимую стену. Его кожа слегка побледнела. Веки тяжелым грузом опустились, словно театральный занавес, закрыв собой зелёные зрачки глаз. Руки обмякли. Ноги подкосились в коленях, и мальчик рухнул, лицом вниз, глухо ударившись о скользкий ламинат. Шум и разговоры, царившие в холле обители сказки несколько мгновений назад, резко затихли, весёлая музыка, продолжающая звучать из динамиков, подвешенных под потолком, стала вдруг совершенно неподходящей.

– Сэмми! – полный тревоги вопль вырвался из уст Мишель. Даррелл бросился к сыну. Остальные дети стояли неподвижно и наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой растерянными глазами, они не понимали что происходит, но чувствовали волнение взрослых. Их родители засуетились.

– Звоните в скорую! – закричал Кларк. Одна из обслуживающих девушек, сперва растерялась, но через секунду скинула с себя оцепенение и достала из кармана юбки телефон. На маленьком экранчике недорого мобильника тут же появились три цифры – «911»

Даррелл опустился на колени перед ребёнком, рукой нащупал сонную артерию на шее, и опустил ухо ко рту Сэмми, прислушиваясь. Артерия пульсировала, дыхание слышалось, слабое, но ровное.

– Он жив, – сказал Даррелл, облегчённо выдохнув. Он поднял неподвижного сына на руки и понёс его к кожаной софе, стоящей у стены. У Мишель началась истерика.

– Он жив… Конечно он жив! – закричала она. – Но что с ним, почему мой мальчик упал в обморок? Боже! – Мишель, наполненная тревогой за жизнь Сэмми, перебралась через турникет и быстро двинулась к мужу, который укладывал сына на мягкий диван. Даррелл положил мальчика и отступил на пару шагов, давая подойти супруге. Мишель села рядом с софой положила голову на грудь мальчика, ласково, не надавливая, и правой рукой начала поглаживать его волосы. Она посмотрела в его закрытые глаза, неожиданно осознав, что впервые чувствует настоящий страх, первый раз её охватила такая паника, неконтролируемая, дикая, инстинктивная.

Алекс вдруг резко развернулся на месте и громко обратился ко всем присутствующим.

– Здесь есть врачи? Кто-нибудь, неужели в такой толпе нет не одного грёбаного врача, – Даррелл отметил, что столь презираемый им человек и правда не на шутку разволновался, будто речь шла о его собственном ребёнке. Он никогда не выражался при дочке, а тут даже забыл об этом правиле. Мысль, пришедшая Алексу в голову, была, несвойственно здравой для него, но ожидаемого результата не принесла. Люди лишь промолчали в ответ на его зов, а кто-то виновато покачал головой.

Раздались тихие надрывистые всхлипы, Мишель плакала, её слёзы скатывались по щекам и падали на куртку Сэмми. Он лежал с закрытыми глазами и с потерянным выражением лица. Его сознание было уже далеко.

Он стоял в центре странной круглой комнаты, освещённой лишь тусклым светом факелов, глухо потрескивающих в тишине. Их пламя дрожало, затухало на мгновение и тут же вспыхивало вновь, словно закрывающиеся глаза уставшего человека, тщетно пытающегося сдержать сон. Ребёнок напряг зрение и всмотрелся сквозь полумрак, обведя взглядом большое помещение, но не увидел ничего примечательного, лишь голые стены, не имеющие углов.

В этот раз, Сэмми не боялся и пребывал в полной уверенности, что это всего лишь сон – ничего больше, и сейчас, стоит лишь терпеливо подождать того момента, когда мама тихим голосом разгонит навязчивые иллюзии и приласкает, нежно заключив в тёплые объятия.

Он осторожно подошёл к стене и приложил к ней раскрытую ладонь. Каменная кладка, оказавшаяся удивительно гладкой обдала руку мальчика прохладой. Затем, Сэмми, наполненный любопытством, стал разглядывать причудливой формы фужеры. Два толстых, железных прута, выходящие из стены, красиво переплетались между собой, а в конце расплетались металлическим кулаком, крепко сжимающим факел, спасающий комнату от полного погружения в пугающую темноту. Таких источников света было шесть, и все они расположились по кругу, вдоль стены, через равное расстояние друг от друга.

В полной мере утолив свою любознательность, Сэмми решил вернуться к центру комнаты, по какой-то, даже ему неведомой причине он хотел дождаться спасительного пробуждения именно там. Мальчик быстро развернулся, но тут же замер, не в силах сопротивляться неожиданно появившемуся страху. На расстоянии шага от его ног, на четвереньках, согнув в локтях длинные, необычайно тонкие руки, стояло мерзкое существо и пристально смотрело прямо в лицо Семми, внимательно изучая его пустыми, совершенно белыми очами, в глазницах которых не было зрачков. И пусть существо выглядело жалко, тщедушно, беспомощно, инстинкт самосохранения ребёнка твердил всё громче, через мгновение и вовсе превратившись в истошный вопль, полный отчаяния.

– Беги! – требовал ужас, завладевший ребёнком, подчинивший каждую клеточку его дрожащего тела. Но бежать было некуда. Вокруг лишь голые стены и огненные глаза факелов, издевательски глядящих со всех сторон.

– Беги! – продолжал настаивать страх, но Семми, неспособный скинуть тяжёлые кандалы панического ступора, оставался неподвижен.

А существо всё смотрело, не на миг не отворачивая тощего лица, с морщинистой кожей, словно натянутой на голый череп. На устах, оголившая два ряда кривых зубов, жёлтых и крошащихся, как у хронического курильщика, толи зловещая ухмылка, толи наполненная адской болью измученная гримаса. Между двумя кистями рук, с тонкими, но длинными пальцами, заканчивающимися ногтями, грязными и поломанными, образовалась маленькая лужица, в которую продолжали капать слюни, стекающие с узких, серых и почти незаметных губ существа. Его кожа была угольно черной, и лишь белоснежные белки глаз не давали ему полностью превратиться в тень. Форма его головы походила на голову обычного человеческого младенца, только намного больших размеров, непропорциональных тощему телу, которое, если тварь встанет и полностью выпрямится будет ростом не меньше двух с половиной метров.

Потомок тёмных. Глава 1 - фото 1

Сэмми медленно попятился назад, но тут же упёрся спиной в холодную стену, тихо всхлипнув от неожиданности. Существо не подавало признаков агрессии, лишь стояло и периодически заглатывало спёртый воздух своим кривозубым ртом. Но через мгновение всё изменилось, губы существа разомкнулись и к полному удивлению Сэмми, оно заговорило, так тихо, что звуки, произносимые им, почти не доходили до ушей мальчика, но в тоже время громом гремели внутри его головы и бились об виски тяжёлой дробью. Сэмми закрыл уши руками, чтобы остановить громыхающий голос чудовища, но это не принесло никакого результата, звук идущий из его уст, был и без того предельно тих, а странное эхо сопровождающее его, словно застряв в черепной коробке ребёнка, шло изнутри головы, а не из вне.

Это был беспорядочный набор грубых согласных и надрывистых шипящих, меньше всего походивший на слова, имеющие под собой хоть какой-нибудь смысл, но Сэмми, по каким-то неведомым причинам, улавливал его, понимал значение сказанного, словно слушал родной язык.

– Пойдём со мной, – сказало существо, вновь еле слышно, но опять чудовищно громко. – Я покажу тебе мои игрушки, моих кукол, мой дом из песка.

Сэмми неуверенно кивнул. Он продолжал бояться, трястись, но согласился, сам того не желая. На этот еле заметный кивок его толкнул страх спровоцировать страшного монстра.

Оно развернулось на месте и медленно двинулось вперёд, неловко переставляя конечности.

– Пойдём со мной – повторило существо. Голова Сэмми привыкла к взрывам его слов, и они уже не раздирали череп изнутри, не сверлили мозг своим странным звучанием.

Комната изменилась, круглое помещение моментально обратилось узким прямым коридором. Моментально. Не было движения стен, не было громыхания камней. Сэмми успел лишь моргнуть. Факелы исчезли вовсе. Не имея источников света, каменная кишка коридора почему-то не погружалась в непроглядную темноту, напротив, была отлично освещенной.

Существо целенаправленно шло вперёд, Сэмми брёл позади, постоянно борясь с желанием развернуться и броситься подальше от чудовища. Но что-то подсказывало ему, что лучше этого не делать, лучше идти неведомо куда за монстром, чем попытаться убежать от него, тем самым спровоцировав агрессию. Даже будучи ребёнком, он это прекрасно понимал.

Коридор резко закончился, словно обрубленный тенью. Оставалось лишь несколько метров гранитной кладки. Существо поднялось на задние конечности, но не выпрямилось полностью, из под тонкой чёрной кожи на спине всё так же виднелся кривой позвоночник, изогнутый дугой. Руки висели неподвижно, словно хотели вернуться на пол, словно тянулись к нему. Ноги делали медленные неуверенные шаги. Тварь двигалась осторожно и неловко, ему было сложно передвигаться подобным образом, оно очень старалось удержать равновесие и не рухнуть вниз. Так, двигаясь с грацией собаки, идущей на задних лапах, существо ступило в пустоту, которой заканчивался туннель, и растворилось в ней, дав о себе знать лишь звуком голоса в голове Семми.

– Ступай. Сделай лишь шаг, и ты увидишь.

Ребёнок посмотрел в темноту, словно новичок-парашютист, глядящий в открытый люк самолёта, летящего на невообразимой высоте. Он повиновался. Правая нога двинулась вперёд, левая последовала её примеру и вот, через несколько неуверенных шагов мальчик прошёл сквозь чёрную пелену и оказался в бесконечной пустоте. Его кожа, словно волной накрытая пронизывающим холодом, покрылась миллионом мурашек. Коридор исчез, снова мальчика окружала лишь тьма, это напоминало тот старый сон, вот только под ногами не было не липкой жижи, не хоть какой-нибудь опоры вообще. Он парил в небытие, нелепо дрыгая ногами, словно его держала за шкварку невидимая рука.

Внутри головы снова прозвучал звонкий голос, уже знакомый, но по-прежнему пугающий.

– Играй.

Скорая помощь оказалась не такой уж скорой. Прошло больше часа, а врачей всё не было. Люди, которые недавно столпились вокруг упавшего в обморок мальчика, исполненные тревогой снаружи, но совершенно безразличные внутри и напуганные лишь перспективой срыва их вечеринок, за которые было уже заплачено, успели разойтись по подготовленным ячейкам и стереть из памяти неприятную сценку, попавшую в поле их зрения. В заведение заходили всё новые клиенты, и всё меньше людей обращало внимание на горько плачущую женщину, склонившуюся над ребёнком, неподвижно лежащим на кожаной софе. Они просто проходили мимо, прямиком к девушкам за деревянной стойкой, которые снова улыбались, будто ничего не произошло. Ничего личного, как говорили в крёстном отце, только бизнес.

Но плевать на всех остальных, Даррелла волновал лишь сын и рыдающая супруга. Они находились в центре его восприятия, словно в рамке, за которой не было ничего и никого. Друзья, пришедшие на день рождения Сэмми лишь молча смотрели. Они понимали – слова сейчас ни к чему.

Всхлипывания бедной Мишель заглушались разговорами толпы, Даррелл нервно поглядывал на наручные часы, в ожидании треклятой скорой, а Сэмми всё так же лежал, выбитый из реального мира и словно заблудившийся в своём разуме. Он вдруг глубоко вдохнул, ртом набрал в грудь воздуха и выдохнул, резко открыв глаза. Его зрачки хаотично бегали в белках глаз, сознание пыталось зацепиться за реальность. Он медленно приподнял торс, Мишель в радостном изумлении бросилась на него, ещё крепче обняв.

– Сэмми, милый, – воскликнула она, заливаясь слезами, уж не горькими, как секунду назад, а по-настоящему счастливыми.

– Мама, – тихо промолвил мальчик, растерянно, словно удивлённый её присутствию.

_Автор — Пьянков _rockarhangel _ Данил _

_За иллюстрацию к тексту огромное спасибо пользователю _layerx3

_За вылавливание грамматических и пунктуационных ошибок спасибо пользователю _Cowboy Wheatley

Комментарии 12
Чтобы оставить комментарий,Войдите или Зарегистрируйтесь
rockarhangel
rockarhangel
Комментарий был удален
darklifeness
darklifeness
Слишком много буковок
ZX Spectrum
ZX Spectrum
да ты издеваешься над моим послерабочим мозгом