Почему вы зря любите «Бойцовский клуб»

Забыли по естественным причинам — картина провалилась в США и едва окупилась в мировом прокате. Не помогли ей ни видный режиссер (после гениального «Семь» и хорошей «Игры» Дэвид Финчер держался на слуху), ни крепкий актерский состав (Эдвард Нортон, Брэд Питт, Хелена Бонем Картер, Джаред Лето). Однако в новом тысячелетии «Бойцовский клуб» неожиданно обрел культовый статус, даже в далекой от Голливудских холмов России. Да такой, что спустя 20 лет компания «ИНОЕКИНО» с аншлагом выпускает его в повторный прокат по всей стране — в одном ряду с «Апокалипсисом сегодня» и «Охотником на оленей».

Стоит предупредить, что в тексте будут серьезные спойлеры, включая основной поворот сюжета. Поэтому если вы вдруг не смотрели фильм — сходите на него в кино, а затем возвращайтесь, чтобы сравнить впечатления.

В центре истории — безымянный Рассказчик, типичный «молодой белый профессионал» того, да и нашего времени. Это 30-летний представитель зажиточного среднего класса, который страдает от бессонницы и бытового конформизма. Он гордится коллекцией мебели из IKEA и трусами Hugo Boss, а его любимое развлечение — походы в терапевтические группы для безнадежно больных людей.

Этот эмоциональный вампиризм возвращает краски в жизнь Рассказчика, который волей случая знакомится с такой же притворщицей по имени Марла. Во время одной из рабочих командировок судьба также сводит его с придурковатым продавцом мыла Тайлером Дерденом. Однако «одноразовая дружба» — именно так Рассказчик называет все мимолетные встречи, — превращается в вынужденное сожительство, ибо родной кондоминиум героя взлетает на воздух.

Причем тут Марла, терапевтические группы и бессонница? Да пока ни при чем — с этим и связана гениальность (или вопиющее отсутствие таковой) нарочито-рваного, выстроенного из придуманных на ходу обрывков сюжета книги, а вслед за ней и фильма.

Рассказчик переселяется к Тайлеру на Бумажную улицу. В новом доме — новые правила: никакого вещизма, нравственных ограничений и постоянная бытовая «борьба с обществом потребления» вроде акта мастурбации в грибной суп-пюре. А рыдания в грудь больного раком яичек бодибилдера теперь заменяют регулярные спарринги.

Идея выпустить пар, набив морду первому встречному, настолько привлекает окружающих, что Тайлер решает создать бойцовский клуб со своим сводом правил. Правило первое — не упоминать о бойцовском клубе.

Дальше — больше. В сюжете есть место и революции, и свержению существующего экономического режима, и обретению человеком истинной свободы. «О дивный новый мир!», — думают на финальных титрах фанаты Оруэлла, Брэдбери и Замятина.

Отмечу сразу, я их не осуждаю. Британский политик Бенджамин Дизраэли сказал: «У того, кто в 16 лет не был либералом, нет сердца; у того, кто не стал консерватором к 60, нет головы». Эта фраза отлично описывает, почему «Бойцовский клуб» странно считать уж сколько-то интеллектуальным высказыванием в даже относительно зрелом возрасте — как минимум странно.

Я даже не буду касаться оригинального романа. Сам автор признал экранизацию куда более удачным произведением. С этим нельзя не согласиться, ведь книгу просто невозможно читать. Беззубая критика общества потребления («Какой сервиз может служить характеристикой моей личности?») соединяется с подростковым нигилизмом («Слушайте, недоноски. Вы не уникальны, неповторимая красота снежинки — это не про вас. Вы — разлагающаяся органическая масса, как и все вокруг») и общей претенциозностью («В жопу вечные муки, в жопу искупление! Мы нежеланные дети божьи? Так и пусть!»). Звенящая пошлость, как любит выражаться один режиссер, — именно так можно обозвать написанное Палаником.

Изрядная часть популярности фильма объясняется его финальным твистом: Рассказчик и Дерден — одно лицо. Все бы хорошо, но это не «Шестое чувство» и не «Подозрительные лица» — фильмы, в которых последний сюжетный выверт готовится с первого кадра.

Связь между участками истории создается искусственно, задним числом — через одного персонажа из терапевтических групп, играющего довольно важную роль в революции Тайлера, и другого героя из бойцовских клубов, которого можно было бы заменить абсолютно любым другим героем. 80% сюжета автор подозревал о личности и планах Тайлера не больше, чем рассказчик, и это нельзя было починить при написании сценария. Единственное, что оставалось Финчеру и сценаристу — это дальше искусственно сращивать Рассказчика и Тайлера в одно целое через 25 кадр и неубедительные флэшбэки.

Человек на парковке бил сам себя кулаком в лицо, и сумел так этим впечатлить посторонних, что они стали записываться в бойцовские клубы. Они бы тоже стали бить себя кулаком в лицо, чем очень удивили бы Рассказчика, не правда ли?

Финчер перенял все эти болезни по наследству. Важное уточнение. Фильм снят виртуозно, а Эдвард Нортон в очередной раз доказал, что он – один из главных артистов в мире, живущих или умерших.

Но слоган картины, который создатели позаимствовали из буддистского постулата: «Лишь утратив всё до конца, мы обретаем свободу», — как и весь неомарксистский посыл, вызывают лишь снисходительную улыбку. Особенно, если учитывать, что все причастные к экранизации получили кучу денег, славу и прочие материальные блага, против которых активно выступают по сюжету.

Но обвинять этих людей нельзя. Голливуд ведь всегда был лишь кузницей общественных желаний. А в социологии уже много лет существует термин «поколение снежинок» (не путать с вездесущими миллениалами). Подробный материал про них вы можете прочесть в исследовании Таты Олейник для Maxim.

А сейчас я дам лишь сухое определение. «Снежинка» — это мнительный и подверженный влиянию человек, который обладает повышенной чувствительностью и пониженной стрессоустойчивостью. Превыше всего «снежинки» ставят безопасность (в том числе эмоциональную), болезненно реагируют на мнения, отличные от их собственных, и поддерживают ненаправленное на них насилие.

С середины 90-х количество этих людей лишь увеличивалось, а сейчас «снежинки» одна из самых мощных, мобильных и, главное, платежеспособных аудиторий, так как средний возраст в диаспоре варьируется от 17 до 35 лет.

То же самое, правда с опозданием, происходит и в России. В эпоху политической монополии модно быть оппозиционером. Модно быть свободным от оков общества Тайлером Дерденом. Модно отрицать постулаты, прикрывшись постиронией.

И если цитировать самого Рассказчика: «Раньше мы зачитывались порнографией, а теперь каталогами Horchow», — то «Бойцовский клуб» такая же макулатура для ума, где единственная по-настоящему интересная находка: 25 кадр с пенисом в заключительных титрах. Что для по-настоящему культового кино — скромное достижение.

Сиквел «Бойцовского клуба» Чака Паланика — сомнительный или гениальный?