Почему Left Behind — неотделимая часть The Last of Us

В самом начале Left Behind спрашивает меня, нужны ли подсказки по управлению. Не подзабылись ли нужные кнопки? “It’s been a while” — выбираю я. Восемь месяцев с тех пор, как мы виделись в последний раз. Не самый долгий срок в реальности, почти вечность по ощущениям. Я успел подзабыть этот загрузочный экран с подсвеченной пылью в темноте, но, едва появившись, он мгновенно вызывает чувство ностальгии. В этот раз я знаю, что это не пыль, а споры, но то, первое ощущение никак не выкинуть из головы. Это было долгое путешествие с востока на запад по постапокалиптической Америке, за время которого я проникся симпатией к этим персонажам. Я помню, как оно закончилось, как началось, что было в дороге. Теперь меня ждет еще один фрагмент этой истории. Он начинается с краткого пересказа самого конца восьмой главы The Last of Us. Как Джоэл был ранен в драке с мародером; как Элли сумела дотащить его до лошади, защищаясь от «друзей» этого мародера. Дальше был временной провал, за который осень успела смениться зимой, место действия переместилось в пригород, а Элли успела научиться обращаться с луком.

Об этом будет половина игры: о том, что было после того, как экран стал черным, и до того, как из норы в снегу высунул голову кролик. Элли ищет способ помочь раненому Джоэлу, который не приходит в сознание. Вторая половина в качестве якоря будет использовать комикс-приквел The Last of Us: American Dreams. В четырех выпусках мини-серии рассказывалось о том, как Элли познакомилась с Марлин и подружилась с девочкой Райли. О том, что после событий комикса единственная подруга главной героини пропала на шесть недель, я узнаю из открывающего диалога этой сюжетной линии. Что она делала все это время, Райли расскажет сама. А вот что случится во время прогулки двух подростков, игра только предлагает мне выяснить.

Рассказ двух историй займет всего пару часов. Но обе сюжетные линии подогнаны друг к другу так, что их сумма откажется подчиниться законам арифметики. Тут много всего. То самое исследование руин в поисках полезных предметов и кусочков историй, которые творились здесь до того, как мне их покажут. Надпись на стене, плакат эпохи «до заражения», записка, диктофон, следы побывавших здесь уже людей, искавших припасы. Неторопливый обход по живописным руинам снова прервется так же внезапно. Сразу, на полную силу напомнит о бескомпромиссной жесткости, поджидающей в открытом бою. Скрытный способ разбираться с противниками по-прежнему предпочтительнее. Кажущаяся простота, с которой я подкрадусь к первому противнику, снова придаст мне достаточно самоуверенности, чтобы забыть об осторожности. Придется вспомнить о том, что собранные за десять минут до этого предметы были собраны не просто так. Ценные обломки ножниц, лоскуты ткани и остальные компоненты по производству подручных средств попадаются, кажется, даже реже, чем раньше. Или все дело в том, что подростку, в отличие от взрослого мужчины, сложнее расправиться с сильным и быстрым монстром?

А есть история Элли и Райли. Им не хочется сражаться, им хочется дурачиться в полузазрушенном торговом центре, пока не похожим на тот, в котором Элли год спустя будет искать способ спасти жизнь своего друга. Прокатиться на карусели, напялить дурацкую маску волка, порычать. Нехитрые забавы, которым я радуюсь вместе с героинями. Мне, как и им, хочется, чтобы этот день не кончался. Но он кончится, и я даже знаю как. Я помню, чье имя было на медальоне «Светлячков», который лежал в рюкзаке Элли в основной игре. Знание финала — лишь еще один повод ценить мгновения этой встречи двух подруг.

Обе истории подойдут к концу, изящно зарифмовавшись. Рассказ о взрослении обернется зарисовкой о том, что люди меняются не внезапно. Еще один фрагмент мозаики, который можно было бы назвать необязательным. Но мне слишком нравится эта история.

Еще раз увидеть лошадь с нелепой кличкой. Понаблюдать за тем, как Элли удивляется обыденным для меня вещам («Что такое Facebook?»). Вспомнить, как захватывающи прятки с зараженными. Как они становятся еще напряженнее, когда противниками оказываются люди. Фонарик, рассеивающий тьму помещения с заколоченными окнами. Между Left Behind и The Last of Us не видно швов. Нет лишних, мешающих деталей, которые позволили бы провести четкую границу. Дополнение — органичная часть большого механизма, работающая концентрированным зарядом ностальгии. Все то, из чего состоял оригинал, в миниатюре. Модель, схема устройства большой истории. И при этом ключ к ответу на самый важный вопрос: «Почему?». Что привело в движение шестерни этой машины, послужило ей смазкой? Ответ, пусть и не самый оригинальный, убедителен.