Рецензия на «Одержимость»

«Одержимость» рассказывает историю Эндрю, молодого барабанщика, мечтающего стать великим и готовым на все ради этого – он репетирует, не обращая внимания на содранные в кровь руки, он готов смириться с отсутствием в его жизни друзей, девушки, вечеринок и развлечений. Важно только одно – стать очередным джазовым гением.

Эндрю удается заинтересовать одного из лучших преподавателей школы, Флетчера, и тот приглашает его во второй состав своего оркестра, благодушно советуя не волноваться и не торопиться. Эндрю расслабляется, радуясь сбывшимся мечтам, но стоит ему сесть за установку и начать играть, благожелательность Флетчера начинает исчезать слой за слоем.

Флетчер взрывается, осыпая Эндрю оскорблениями, и становится понятно, что на самом деле он – беспощадный тиран, которому плевать на своих учеников. Они для него не более, чем детали механизма, если они работают плохо – их нужно выкинуть. Главное для него – идеальное звучание, победа в конкурсах, поддержание репутации.

Ведь он учился в музыкальном, учился на барабанщика, учился у крайне жесткого преподавателя – эта история о нем. О той судьбе, которую он оставил позади, потому что, в отличие от героя своего фильма, понял, что не обладает достаточным музыкальным талантом, и вернулся к своей «первой любви» — кино.

У Эндрю же, в отличие от режиссера, нет альтернативы, ему некуда отступать – возможно, именно такой герой нужен был Шазелю, чтобы представить в деталях, что бы произошло, если он все-таки продолжил бы идти этой дорогой. Вполне возможно, неслучившаяся музыкальная судьба все еще бередит его душу.

Барабанщика Эндрю играет Майлз Теллер, восходящая звезда, проявивший себя в «Захватывающем времени» и получивший роль нового Мистера Фантастика в Фантастической Четверке. По счастливой случайности, Майлз занимался барабанами с 15 лет, что сделало его идеальным кандидатом на эту роль.

Несмотря на выдающуюся игру Теллера, реально сбивавшего руки в кровь на съемках не меньше своего персонажа, главным сюрпризом фильма становится Д.К. Симмонс в роли Флетчера. Глядя на этот кастинг до просмотра можно представить потешного Джей Джону Джеймсона, орущего на Питера Паркера, ведь именно по этой роли Симмонса знает большинство зрителей. Но видят они в итоге совсем не это.

Бритый наголо, подтянутый, мускулистый, стильный, с ледяными глазами, то обманчиво человечный, то ядовитый и безжалостный – очевидно, что такой любого способен вывернуть наизнанку, более того – он любит это делать.

Я не ожидал, что в Симмонсе есть столько властности, столько темной стороны. Это поражает еще в трейлере, в чем вы можете убедиться сами. Редактора «Дейли Бьюгл» вы в нем разглядеть уже вряд ли сможете.

Персонажи Теллера и Симмонза – не просто учитель и ученик, они становятся противниками. Как только Эндрю решается пойти в оркестр Флетчера, он ступает на его территорию, вручая ему власть над своим будущим. Флетчер волен оскорблять и унижать его, изнурять репетициями до обмороков, дать ему судьбу великого музыканта или лишить ее навсегда.

Изначально мне казалось, что этот фильм про жесткий подход – мол, я жесток с учениками ради их же блага, только так они станут великими. Но отношения Эндрю и Флетчера куда более враждебные, хищнические.

Флетчер не Ви, пытающий Иви ради ее преображения, любящий ее и страдающий от необходимости причинить ей боль. Персонаж Симмонса пожирает тех, кто доверяет ему себя, он готов прожевать и выплюнуть любого, кто покажется ему слабым и недостойным.

Флетчер играет в бога. Возможно, он все еще успокаивает себя тем, что ищет таланты, пестует великих и отбраковывает никуда не годных, но на самом деле, им давно правит мегаломания, а не любовь к музыке.

Эндрю в какой-то момент понимает это, но не уходит. Ему плевать на Флетчера, псих он, садист или великий учитель, для Эндрю он – путь наверх, к мечте, к славе великого музыканта. Ради того, чтобы стать великим, герой фильма готов на все: слушать Флетчера или растерзать Фего, воспользоваться им, боготворить его, перешагнуть через его тело и продолжить путь наверх.

Если искать аналогии, то эта пара – это не непослушный Люк и мудрый Оби Ван или даже изматывающий тренировками Йода, это скорее Оби Ван и Энакин, Энакин и Гален Марек, хотя и эти сравнения не слишком подходят.

К счастью, фильм не превращается в банальную историю про то, как харизматичный герой старался и победил, эдакий little engine that could, как бывает во всех спортивных драмах. До конца так и не ясно, что вышло из встречи этих двух музыкантов. Взаимная аннигиляция, плодотворное сотрудничество? Стал ли Флетчер и его кнут единственным верным путем для самосовершенствования Эндрю, или же лысый тиран просто искалечил парня, и теперь тот не может нормально существовать ни в каком мире, кроме хладнокровного мира Флетчера, похожего на пещеру Шелоб.

Ведь чудовищем показывает себя не только Флетчер, Эндрю, зайдя слишком далеко по дороге саморазрушения кричит второму барабанщику: «Заткни пасть, деревня! Ноты мне верти», показывая, что его раздутое эго давно сожрало остатки приличий, трусости, скромности и желания притворяться. Он понимает, что мосты позади горят, возвращаться некуда, осталось только переть вперед, не принимая отказов.

Стремление стать гениальным музыкантом, любовь к джазу, страх провала, ненависть к себе, к конкурентам, к учителю, отчаяние и еще раз отчаяние – эмоции в фильме вроде бы бьют через край. И в то же время, это абсолютно бесчеловечный фильм, показывающий, как герой выжигает внутри все живое, простое, привычное, чтобы выточить из себя инструмент.

Я не могу не видеть ужаса подобной метаморфозы, но с другой стороны, мне сложно спорить с тем, что творчество – превыше всего, я верю в это безоговорочно. И дело не в том, что книги и фильмы, картины, поэмы, балет и керамика важнее парков и самолетов, канализации и футбола, детей и любви. Дело в том, что творчество – это не процесс ради результата, это состояние сознания, высшая форма существования индивидуума.

То, как движется ум в процессе сотворения чего-то нового из ничего, из себя – судеб, мелодий, образов, смыслов – это нечто непередаваемое. Никакие наркотики не заставят почувствовать ту цельность и экзистенциальную оправданность, что чувствуешь в этот момент. Когда мы едим, гуляем, смотрим кино, целуемся или плачем, занимаемся ежедневными делами, мы – лишь частица нас самих, вяло шевелящийся мизинец души. Но стоит попробовать сжать некую правду или эмоцию до строчки или музыкальной фразы, это потребует всего тебя без остатка: всех знаний, всех пережитых эмоций, максимальной чуткости и открытости. Черпая из того же источника, что Моцарт, Шекспир, Гоген, нельзя не прельститься этим ощущением связи со всем человечеством разом. Творчество – это выход в состояние личностного максимума, выжигание в себе лени и трусости сознания, поэтому это так сложно, поэтому на обочине этой дороги так много стонущих тел. Эндрю до смерти боится стать одним из них.

Вот этим экзистенциональным ужасом и наполнен фильм. Еще секунда и я – ничто, меня выгонят из оркестра, докажут, что я ни на что не годен. Мне останется лишь вернуться домой и жить как все, а я не умею так жить, я давно уничтожил все то, что могло и хотело так жить.

Поэтому для Эндрю место в оркестре Флетчера – не просто деньги и слава, оно критично для его самоидентификации, вылететь – значит потерять все.

Надеюсь, мне удалось заинтересовать вас в этой ленте, даже не говоря ни слова о великолепной, неожиданной, живой концовке, когда взмокших зрителей трясет от напряжения, словно они смотрят не на барабанящего паренька, а на самые захватывающие драки, погони и перестрелки, что им приходилось видеть…

Фильм получился настолько лаконичным, что кажется короткометражным. И дело не в длительности – она вполне стандартная, час и сорок шесть минут, а в бешенной динамике фильма и сосредоточенности на одной теме.

Мы так привыкли к подаче экспозиции, отношений между персонажами, эмоций и шуток преимущественно через диалоги, что картина, подающая все это через музыку, через взгляды, позы и прочую невербалику, смотрится как глоток свежего воздуха.

Кино обычно пользуется музыкой как кетчупом, усиливая настроение сцены или создавая его там, где видеоряд не справляется с этой задачей. Но в руках Дамьена Шазеля, режиссера, которому нет еще и тридцати, музыка – это язык, на котором он и рассказывает эту историю.

Зрители воспринимают ее не через фразы или мимику, а слушая ритм, который создает Эндрю – сорвется или нет, попадет в такт или нет, сможет ли еще ускориться. Для этого необязательно понимать и даже любить джаз, но фильм вполне способен подтолкнуть и к тому и к другому. Мне кажется, если бы для фильма были бы выбраны другие композиции, все могло получиться по-другому. Джазу удалось дать необходимый повествованию напор, динамику, саспенс и непредсказуемость развития, что вышло бы не с любым треком. Можно вспомнить недавний «Хоть раз в жизни», который подвели абсолютно посредственные треки, не способные ни раскрыть персонажей, ни толком создать динамику сцены.

**Вопрос:**Вы можете вспомнить какой-нибудь фильм, который был способен говорить со зрителем не через диалоги и экспозицию, а через что-то еще. Напомню, что песня в мюзиклах – вербальный способ подачи информации и ничего необычного собой не представляет.