Могли пропустить: «Странный Томас» с Антоном Ельчиным — прекрасный триллер-гибрид по Дину Кунцу
Американский писатель Дин Кунц, гремевший у нас в ранних «нулевых», — один из моих литературных идолов. Лентяй Стивен Кинг на протяжении десятилетий зарывал свой талант на индейском кладбище, один за другим выстреливая отвратительные, ни на что не претендующие «хорроры». Кунц с самого начала карьеры отказывался укладывать свое творчество в какие-либо жанровые рамки, от чего и страдал — сначала от агентов и издателей, а потом и от Голливуда. Его самые удачные вещи — это и триллер, и мелодрама, и фантастика, и юмор, и — куда уж без этого, — хардкорные ужасы с совершенно отмороженными маньяками. Как такое вообще экранизировать?
В послесловиях к своим книгам Кунц рассказывает, как из-за этой жанровой неопределенности в американской киноиндустрии погибали его лучшие вещи. Такой шедевр, как The Bad Place («Плохое место» — о телепортирующемся маньяке), так никогда и не добрался до экранов — и ему еще повезло.
Потому что бесспорно лучшая книга Кунца, Watchers («Ангелы-хранители» — про сбежавшую из лаборатории разумную собаку, защищающую новых хозяев от сбежавшего из той же лаборатории монстра) до экранов все-таки добралась — в виде череды бездарных, бюджетных, омерзительно снятых и написанных недо-триллеров. Та же участь постигла и другое выдающееся произведение, Hideaway («Убежище» — об обычном человеке, после автокатастрофы установившем двустороннюю телепатическую связь с серийным убийцей).
Собственно, на большом экране по Кунцу до конца можно досмотреть разве что Phantoms («Фантомы» — о гигантском монстре, полностью истребившем население маленького городка) с Беном Аффлеком. Да и то из философского переосмысления творчества Говарда Лавкрафта в современной обстановке получилось заурядное monster movie, впечатляющее разве что отдельными редкими моментами.
За настоящим Кунцем придется идти на телевидение — там есть очень крепкая экранизация Intensity («Острота ощущений» — о девушке, неотрывно преследующей маньяка, вырезавшего целое семейство ее друзей) и просто отличная — The Face of Fear («Лицо страха» — о маньяке, весь фильм преследующем альпиниста-экстрасенса по высотному офисному зданию).
Но вот в ранних 2010-х известный сценарист и режиссер Стивен Соммерс («Мумия», «Ван Хельсинг», «Подъем с глубины») написал и снял первую удачную экранизацию Кунца для большого экрана. Разумеется, она на этих экранах так толком и не вышла, собрала 1 $ млн в прокате при бюджете в 12 $ млн и была разгромлена критиками. Сейчас «Странный Томас» собирает достойные рейтинги на цифровых платформах, а ценители творчества писателя называют картину лучшей экранизацией Кунца (что не о многом говорит).
Лежащий в основе роман — далеко не самый удачный у писателя, начало практически нечитабельной серии сиквелов о борьбе Томаса со Зловещим Культом. Идея из описания сюжета тоже не впечатляет — это «Мертвая зона» Кинга пополам с «Шестым чувством», история об экстрасенсе, решившем применить свое умение видеть мертвых для борьбы с маньяками. Все дело в том, как Кунц подошел к обработке этой темы, — и как Соммерс сумел воплотить ее на экране.
Мертвые, которых видит Томас (великолепный, трагически погибший в 2016 году Антон Ельчин в лучшей своей роли), не могут с ним разговаривать. То есть каждая встреча — это свое мини-расследование, в котором из увиденных (и показанных) деталей Томас пытается воссоздать картину происходящего. В один ужасный день он начинает видеть мертвецов из будущего — из события, которого еще не произошло. Само собой, герой пытается его предотвратить.
В своем фильме Соммерс сумел передать как общую трэшовость Кунца — мало кто согласился бы с серьезным лицом расписывать такую идею, — так и его гений в написании диалогов, создании характеров и работы с сюжетными твистами. В этом плане Кунц — полная противоположность Кинга. При скромных литературных талантах у него удивительное чутье на правильные, выгодные сюжетные ходы, а его внимание к деталям и психологии позволяет создавать трехмерные, человечные, незабываемые образы на самом невыгодном материале.
В «Странном Томасе» больше всего впечатляют отношения Одда Томаса с Уайеттом Портером (классный Уиллем Дефо), шерифом маленького калифорнийского городка, в котором проживают все герои. Шеф полиции в курсе способностей Томаса, использует их в своих расследованиях и всячески выгораживает, чтобы подвести под его озарения юридическую основу. Знает о способностях героя и его девушка Шторми (Эддисон Тимлин), простая продавщица мороженого из местного молла. Штука в том, что они знают НЕ О ВСЕХ способностях Томаса.
Помимо немых мертвецов Одд видит неких «бодахов» — кошмарных существ из потустороннего мира, окружающих людей, готовящихся совершить некое злодеяние. Причем если эти существа видят, что на них кто-то обращает внимание, они могут ненадолго вселиться в человека и, например, переехать наблюдателя грузовиком. То есть Томасу нужно не подавать виду, когда он наблюдает, как эти CG-чудища кишмя кишат в комнате или ползают вокруг его возлюбленной.
Визуально это самая сильная сторона фильма — и, возможно, вообще лучшее использование компьютерных монстров в кино. Им не нужно физически взаимодействовать с героем — достаточно просто присутствовать в кадре и создавать этим напряжение.
Соммерс всегда легкомысленно относился к цифровым эффектам, создавая как настоящие шедевры (первая «Мумия», тот же «Подъем с глубины»), так и ужасный стыд (вторая «Мумия», «Ван Хельсинг»). В «Странном Томасе» он впервые использует их как элемент настоящего кино, а не повод для дешевого развлечения зрителя. Так бы, наверное, использовал CGI Хичкок.
В отношениях бодахов с Томасом все оказывается не так просто — как и в его охоте за злодеем, умственно отсталым типом по прозвищу Боб-Гриб. Как обычно, Кунц припас целый ряд твистов на самых разных уровнях понимания истории, которую нам рассказывают. Часть из них (скажем, личность настоящего убийцы) считывается достаточно легко. Часть действительно меняет все восприятие происходящего — и выводит триллер-хоррор с драками, погонями и спецэффектами на недопустимые для жанра высоты драматургии, лиричности и поэтики.
Такой микс действительно трудно продать массовому зрителю — когда в фильме непонятно, что чувствовать, когда в целых огромных эпизодах отсутствует привычный эмоциональный код, это может и отпугнуть, и раздражать, и даже заставить потерять интерес к картине. Но если вы все-таки досмотрите «Томаса» до конца, финал не может не произвести на вас ошеломляющего впечатления.
Этот эффект из концовок лучших вещей Кунца, который Соммерс сумел донести и до сценария, и до итогового фильма. Внезапно вы понимаете, что смотрели/читали нечто большее, чем жанровый триллер, что у автора была не только общая идея, но и сверхзадача, тема, смысл, с которыми он подошел к созданию этого мира и этих людей.
И что история, собранная из таких разношерстных, разномастных элементов (напомню, что в одной из книг Кунца маньяк-убийца преследует по стене офисного здания альпиниста-экстрасенса), в итоге сложилась в четкий пазл, в котором можно разглядеть если не лицо Бога, то по крайней мере его очень качественную — и неожиданную, — цифровую репродукцию.
