Каким получился «Сторож» Юрия Быкова. Возвращение в российское кино или исповедь перед уходом?
Фильмы Юрия Быкова ненавидят люди, всерьез называющие себя кинокритиками. При этом зрительская любовь к его работам граничит с откровенным идолопоклонничеством. Самые преданные фанаты готовы на кровавые ошметки разорвать любого посягнувшего на статус божественности своего мессии. И порой неясно, кто из них больше вредит самому режиссеру, и откуда взялась такая абсолютная полярность мнений.
Но у меня есть на этот счет небольшая догадка. Секрет его успеха и неудач — в попытке говорить со смотрящим на одном языке и самому одновременно быть зрителем. Быков сам воспринимает свои фильмы со стороны, порой даже не понимая, чего от него хотят как критики, так и фанаты.
От того и его усталость в последние годы, странные высказывания в соцсетях, а позднее полная аннигиляция контактов в сети. Быкову просто надоело соответствовать чьим-то запросам, постоянно не угождая то одним, то другим.
Так что всем тем, кто ждал от него возвращения к истокам, остросоциальных высказываний, или мужицких рассуждений о жизни, «Сторож» преподнесет неприятный сюрприз. Это самое личное кино автора, исповедь перед всеми, кто прошел с ним десятилетний путь его карьеры. И одновременно признание полной несостоятельности своего творческого метода.
Больше о Юрие Быкове:
Завязка ленты проста, как и все работы режиссера. В полуразрушенном советском санатории обитает сторож Влад, который максимально пытается отдалиться от человеческого общества, и живет на пару со своим псом Бандитом.
В его простецкий быт в прямом смысле слова врезается пьяная женщина на дорогой иномарке, а позже и ее муж, которого она бросила по дороге в лесном массиве. Пара ненавидящих друг друга супругов очевидно в бегах, и просит сторожа укрыть их на неделю.
Что будет происходить дальше, угадать несложно. Но концепт любовного треугольника, такой очевидный с подобной фабулой, в скором времени оказывается лишь ширмой для более важных рассуждений режиссера.
Первое, что бросается в глаза в фильме — нежелание Быкова соответствовать чьим бы то ни было ожиданиям. Если во всех прошлых его лентах герои чуть ли не каждую минуту говорили о чем-то важном либо для сюжета, либо для них самих, то теперь моменты тишины занимают больше половины хронометража. Главный посыл повествования здесь теперь не проговаривается, а показывается на основе визуальных метафор. Холодные тона, предельное отсутствие красок, мертвая российская зима, которая может выбить все внутреннее тепло даже из самого горячего оптимиста.
На этом фоне абсолютно мертвый внутри человек, который устал от всего, не может изменить реальность вокруг, а самого себя — и подавно, просто завтракает в продуваемой всеми ветрами проходной санатория.
В этом долгом, совсем не по-быковски размеренном и предельно неспешном проезде камеры в открывающей сцене можно узнать о герое больше, чем о многих его прошлых персонажах за два часа времени. И именно такое начало задает тон всему произведению.
Нетипичен для Быкова и характер его главного героя, который не имеет никакой мотивации к заинтересованности собственной судьбой. Его персонажи всегда хотели чего-то: жить, любить, ненавидеть друг друга, спасать, бежать от реальности, или обрести простую человеческую справедливость.
Владу же ничего этого не нужно. Сторож живет в старом советском санатории как символе собственного так и не реализованного прошлого. Будто бы в наказание самому себе он отрекся от других, давно поставил на себе крест.
И приезд названных гостей только усугубил его фатализм и неверие в людей. В этом характере угадывается что-то от самого режиссера, который несмотря на большой талант и желание говорить о самом главном, оказался по сути никем до конца не услышанным и видит выход лишь в полном уходе в тень.
Потому символично, что после отказа Кирилла Пирогова от главной роли ее сыграл сам Быков. Когда он устами написанного им же героя говорит: «Все дерьмо. Вокруг дерьмо. Люди дерьмо. И сам я дерьмо», в этом всем проглядываются какие-то потрясающие нотки сумасшествия. Жизни, которая преподносит порой такие постмодернисткие выверты реальности, что ни один сказочник не в состоянии придумать. Словно кто-то читает речь на собственных похоронах, настолько сюрреалистично выглядит режиссер-сценарист в шкуре своего сторожа.
Больше о Юрие Быкове:
Во многих интервью Быков говорил, что «Сторож» — его первая работа, где главным героем стала женщина. На самом же деле, сложно назвать персонажа Аллы Югановой героиней. Ее персонаж скорее некий бесплотный катализатор с осознанно шаблонным бэкграундом, который запускает мысленную реакцию автора на собственных героев прошлых лент и выворачивает их наизнанку.
За оболочкой уверенных в себе мужиков, которые знают куда им идти и дают цель женщинам рядом с ними, оказываются глупые мальчишки, неспособные переживать жизненные трудности. Один заживо себя похоронил из-за ошибок прошлого, другой плачет как шестиклассник от того, что слышит от собственной жены все то, что сам давно уже знает. Эти мужчины бьют друг другу морды, убивают людей, крадут, врут, болеют тщеславием, но не могут самого главного — сделать счастливой женщину рядом.
Через эту призму нового взгляда Быкова на мачизм даже его непогрешимый главный герой «Дурака», бросивший жену с ребенком ради никому не нужных алкашей в «падающей» коммуналке, выглядит теперь совсем не таким, как хотелось бы зрителю.
И в этом, наверно, и заключается вся суть «Сторожа». Это кино не про любовь, предательство, бандитские разборки или попытку пережить собственное одиночество. В «Стороже» Быков как бы подводит черту под всем снятым им за десять лет, признавая, что так и не понял, зачем все это было. Разве что исключительно для самого себя, как и все лучшее, что рождал человеческий ум на протяжении многих веков?
Сам Быков, несмотря на некое разочарование в кино и в людях, все равно остается одним из самых живых и ярких примеров человека, который исповедовал в своей работе то, что проповедовал. И именно как исповедь творца «Сторож» — один из лучших зрительских опытов в современном российском кино, который я видел.
Искренности тут в миллионы раз больше, чем в честолюбивых и прагматичных работах Звягинцева, с которым так часто сравнивали режиссера. Сторож Быкова честно говорит, что он дерьмо. Но персонаж до самого конца верит в других людей — хоть и никогда этого не признает.
А значит, надежда все еще остается. Как для нас, так и для самого режиссера. И поколение дворников и сторожей обязательно найдет друг друга в просторах бесконечной земли.
