Художник не одинок: рецензия на «Новую волну» Ричарда Линклейтера

На российские кинотеатры надвигается «Новая волна» Ричарда Линклейтера. Своим первым франкоязычным фильмом живой классик американского инди пересказывает историю создания «На последнем дыхании» (1960) Жан-Люка Годара — и вместе с тем любя обличает движение критиканов-революционеров в их приземлённости. Олег Ковалёв рассказывает, как коса линклейтеровского почерка нашла на камень наследия французской новой волны, и каким чудом никто от этого не пострадал.

• Злая антитрамповская сатира: рецензия на фильм «Битва за битвой»

Как всё начиналось

Париж, 1959 год. Зажав сигареты меж снобских улыбочек, редакция великого журнала «Кайе дю синема» наблюдает за триумфом своего очередного отпрыска. Франсуа Трюффо (Адриен Руйяр), этот сияющий юный гений, вырос из штанов кинокритика и готовится покорять Канны своим дебютом «400 ударов». На частном предпоказе фильм младшего коллеги отражается в чёрных очках Жан-Люка Годара (Гийом Марбек). Жан-Люк — тоже гений. Правда, самопровозглашённый и пока не набравший духа подтвердить этот статус практикой.

До Трюффо из авторов «Кайе» с дебютом отстрелялся Клод Шаброль («Красавчик Серж»). Со стороны Левого берега на годаровские топтания поглядывает мать-основательница нового киноязыка Аньес Варда, уже четыре года как снявшая свой «Пуэнт-Курт». Рядом с ней — Ален Рене, чья франко-японская «Хиросима, моя любовь» бушевала в Каннах синхронно с «400 ударами». Имена, ныне прошедшие проверку временем, всплывают то тут, то там, и в итоге вынуждают Годара взяться за дело. Второй по желаемости сценарий. Бюджет в два круассана. Молодой Жан-Поль Бельмондо (Обри Дюллен) на главной роли в паре с американской звёздочкой Джин Сиберг (Зои Дойч). Но самое главное — полная свобода творчества. Возможно, даже чересчур полная.

Кто такой этот ваш Нувельваг?

Знаток французской новой волны может часами перечислять открытия её основоположников. Зрителю же достаточно знать одно: именно их работы (в частности киноведческие изыскания Трюффо и автобиографичность его «400 ударов») первыми разделили кино на «авторское» и всё остальное. На те фильмы, что рождаются из яркой индивидуальности режиссёра, и те, в которых наёмный постановщик просто переводит на плёнку чужие тексты.

Auteurism устоялся, однако не отметил своего главного противоречия. Кроется оно в том, что фильмы, в отличие от книг или картин, почти никогда не снимаются в одиночку. Даже самый авторитарный из режиссёров по сути собирает воедино разрозненные видения других членов съёмочного экипажа, будь то решение оператора по цветовой палитре, кастинговые пожелания продюсера или остроумная находка младшего ассистента. Сказать, что «Новая волна» берётся исследовать это противоречие, будет слишком серьёзно. Скорее, она им наслаждается.

• Маленькие шедевры больших мастеров: короткометражки известных режиссёров, которые стоит посмотреть

Годар и компания по Линклейтеру

Общность режиссёров французской новой волны держалась на заповеди «мы такие разные, но всё-таки мы вместе». Но не дайте названию фильма себя обмануть — исчерпывающего портрета всего движения в «Новой волне» вы не увидите. Лиц и имён промелькнёт много, но из авторов, помимо бунтаря Годара, камера задержится лишь на старших наставниках: на манерном короле триллеров Мельвиле, на скромном минималисте Брессоне и на итальянском «отце нувельвага» Росселлини.

С одной стороны, львиная доля «Новой волны» посвящена воссозданию революционного годаровского метода. Партизанским съёмкам втайне от городских властей. Сценарным импровизациям в кафе за завтраком. Психологическому (и немного физическому) насилию над продюсером. Заимствованиям из работ признанных мастеров — от копирования операторских приёмов Фрица Ланга и цитирования полотен Ренуара до нескрываемого трепета перед голливудскими нуарами, — которые ни разу не бессовестный плагиат, а восхищённый оммаж.

С другой стороны, снял «Новую волну» не француз и не свидетель той эпохи, а Ричард Линклейтер. Техасец, режиссёрский подход которого всегда сводился к принципу «не выпендривайся и лови момент». Потому неудивительно, что, пройдя через линклейтеровский объектив, история создания одной из ключевых вех кинематографа, превратилась не в рядовой байопик, а в мягкую комедию положений, которая то и дело подтрунивает над манифестом «я художник, я так вижу».

Как поймать спонтанное

Единственное, с чем Линклейтер привык мудрить по-крупному — это запечатление настоящего течения жизни. С трилогией «После» (1995 — 2004 — 2013) он выхватывал три кусочка из отношений двух влюблённых, раз в девять лет подглядывая за их вступлением в зрелость. Мягко эпическое «Отрочество» (2014) о взрослении обычного американского подростка Линклейтер снимал на протяжении реальных 12 лет. А к концу 2025-го режиссёр прошёл треть пути к мюзиклу «Мы едем, едем, едем», который запечатлит 20 столь же реальных лет дружбы, радости и лишений трёх жертв большого шоу-бизнеса и выйдет где-то в начале 2040-х.

Словом, мало какой auteur лучше Линклейтера понимает цену времени. Тем мимолётным моментам, что остаются в памяти, пока на фоне неумолимым потоком проносится жизнь. Потому и экранный Жан-Люк, сколько бы не метил в вечность, попадает в 20 дней чистого момента. Бельмондо боксирует и несёт чепуху, зная, что на монтаже все реплики переозвучат. Сиберг, играя на пределе терпения, чуть не влюбляется в экранного партнёра прямо на глазах у мужа. Продюсер де Борегар хватается за голову от горящих сроков. Трюффо с тёплой улыбкой заглядывает на площадку, чтобы полюбоваться воплощением в жизнь обрывков своего сценария. Оператор Рауль всё снимает, снимает и снимает — с рук, с треноги, с машины, с кресла-каталки, сквозь дыру в ящике.

А что, собственно, снимают? Какая-то американка на последнем дыхании бежит за каким-то преступником. Кого-то сбили на машине, кого-то подстрелили. Между делом взяли интервью у Мельвиля, кое-как проглотив трепет перед грандиозностью его фигуры. Художник продолжает что-то видеть сквозь непроницаемую темень солнечных очков, а потом обещает революцию формы и вытекаюащего из неё содержания (только завтра, сегодня нет вдохновения работать).

Революция в конце концов свершится, но то будет лишь конечная цель. Путь же к цели покажет, как весь напускной снобизм испаряется под напором одной простой мысли. Иногда кино — лишь очередной способ собраться с небезразличными вам людьми и увлечься общим делом, которое на краткий миг отвлечёт вас от вселенской печали, цинизма и одиночества. И в этом плане те, кто кино снимают, мало чем отличаются от тех, кто будет его смотреть.