Исход: Цари и боги
Блокбастер или драма?
Скажу честно, писать об этом фильме довольно сложно, так как основной вопрос после просмотра звучит как «Что я только что посмотрел?». Вот это ощущение недопонимания, ощущение, что зашел не в тот зал не на тот фильм и не понимаешь, что происходит, оно проходит через весь сеанс. Очень долгий и нудный сеанс, надо сказать.
Для красивой голливудской сказки, снятой исключительно ради спец.эффектов и батальных сцен, в фильме слишком много откровенной нудятины и непонятной драмы. Батальная сцена так и вовсе одна, в начале, и пришита она туда как извинение за то, что битв больше нет. Так как мы еще не знакомы с героями, переживать за них не выходит, и поэтому месиво коней и людей не вызывает никаких особых эмоций.
Если вам понравились красоты из трейлера, учтите, что фильм идет два с половиной часа, и на пыльный горный аул вы будет смотреть куда дольше, чем на волны Красного Моря, битвы и убранство дворцов.
Для личного высказывания на тему религии или своего прочтения истории эта лента слишком голливудизирована. Декорации и костюмы сделаны скорее с упором на красоту итоговой картинки, нежели на аутентичность, как, например, в каких-нибудь «Страстях Христовых». В панорамных кадрах постоянно присутствуют пирамиды, сфинксы и прочие лендмарки из разных эпох, чтобы мы точно не забыли, что мы в Египте, а не какой-нибудь испанской провинции. Да и пресловутый «отбеленный» кастинг тоже намекает на то, что для Ридли было важнее получить большой бюджет под спецэффекты с помощью звездных имен, под которые студии охотно дают деньги, чем набрать актеров больше подходящих для этой истории, как Гибсон сделал все в тех же «Страстях».
Моисей, не ной.
Как и «Ной», «Исход» - крупнобюджетный библейский эпик, снятый, мягко говоря, не слишком религиозными людьми. Аронофски в «Ное» ни разу не произносит слово «Бог», ограничиваясь «Создателем», но при этом не стесняется показывать сверхъестественное – в том числе и креативных каменных ангелов. Скотт не избегает «изначального слова», а вот все чудеса «Исхода» пытается обосновать естественными причинами: воды Нила не стали кровью, а наполнились ею из-за взбесившихся крокодилов, Красное Море не раздвинулось по мановению посоха «+5 к магии воды», а просто ушло с отливом, вернувшись в виде цунами. Все разговоры Моисея с богом могли быть просто галлюцинацией пророка.
Аронофски делает шаг в ту же сторону, вставляя в фильм прекрасный фрагмент, посвященный созданию мира, который объединяет научные концепции Большого Взрыва и «старой» Земли (креационисты ведь верят, что ей 6 тысяч лет и ни днем больше, так ведь в Писании сказано) с религиозными догматами о Творце. Кто бы мог подумать, что начало Ветхого Завета, прочитанное поверх симуляции зарождения вселенной и жизни на Земле, сделанной согласно текущим научным представлениям, может производить такое сильное впечатление.
Эти два фильма получились связаны и через менее заметные детали. Ноя сыграл Рассел Кроу, звезда главного успеха Ридли Скотта - «Гладиатора». Аронофски, который должен был снять своего «Бэтмана» с Фрэнком Миллером, говорит о том, что «Ной» - это история о супергерое. Скотт берет на роль Моисея актера, который по-прежнему остается Бэтманом в сознании миллионов. Причем и Моисея он играет закаленного: превосходного бойца, умелого тактика и полководца, а не просто блаженного старца-Гендальфа, который смиренно исполняет божью волю. Так и ждешь, что он вот-вот запрыгнет в свой моисей-мобиль и станет вселять страх в сердца египтян в качестве одиннадцатой, самой страшной, казни. Даже странно, что при всем при этом ни битвы евреев с египтянами, ни дуэли Рамзеса и Моисея на их мечах-близнецах мы так и не увидим, не ждите зря. Вся эта боевая подготовка Моисея и его боевых евреев нигде так и не пригодится.
«Ной», без сомнения, вышел довольно странным, я уже писал о том, что он казался мне интересным при просмотре, но оглядываясь назад, понимаешь, что в памяти он уложился некой серой комкастой массой, как криво сложенный парашют, который уже не раскроется снова. И все же, если сравнивать библейские истории Аронофского и Скотта, я выберу «Ноя» уже хотя бы потому, что он выглядит более связным и личным рассказом. Запоминаются метания Ноя, запоминается игра Уотсон и Мафусаил Хопкинса с его поисками ягод.
Что запоминать в «Исходе» - неясно. Некоторые критики довольно цинично заявляют, что Ридли взялся за эту историю лишь для того, чтобы представить свою версию казней египетских, горящего куста и Красного моря – зрелищных, тридэшных, эйчдишных. Но это не объясняет, что он пытался сказать этой историей. Ведь что-то он определенно пытался донести до зрителя, давая всему божественному реалистичные объяснения, уделяя столько времени жене и сыну Моисея, посвящая фильм своему брату-режиссеру Тони, покончившему жизнь самоубийством. Не похоже это на аттракцион, но много чести это фильму тоже не делает, так как и членораздельной мысли из него вытянуть так и не получается.
Актеры
С пресловутым актерским составом тоже не все так просто. Многим, наверное, будет сложновато увидеть мудрого фараона в Джоне Тортурро, учитывая, что в массовом сознании его образ сопряжен с мочащимся на него Бамблби. Когда Тортурро и пирамиды присутствуют в одной истории, сложно не вспомнить легендарную шутку про мошонку Девастатора, карабкающегося – именно – на пирамиду Хефрена.
Бен Кингсли – прекрасный актер, но образ Тревора и его сортирных шуток из «Железного человека 3» еще жив в общественном бессознательном. Сигурни Уивер присутствует в кадре меньше, чем белая лошадь, что видно еще по трейлеру. Самому Бэйлу, как ни странно, практически нечего играть, знай излучай силу, зрелость и умудренность.
Джоэл Эдгертон – единственный, кто хоть как-то запоминается своей игрой. Персонажу сочувствуешь, потому что его карает мстительный бог, и сочувствуешь актеру, потому что Рамзес абсолютно неясно что должен был воплощать в этом фильме. Сначала он ревнует и завидует Моисею, ведь тот получает больше внимания и уважения отца, Рамзес боится предсказания о том, что Моисей спасет ему жизнь и займет его место, поэтому он почти готов убить брата, лишь бы не допустить этого. Да и потом он лишь трусит, сомневается, поддается паранойе и мании величия. Сломался, отпустил евреев, передумал, пустился в погоню – абсолютно непонятно, что за герой.
Фильм тратит столько сил, чтобы зритель увидел страдания Рамзеса, что ему сочувствуешь чуть ли не больше чем Моисею и всем евреям вместе взятым, так как на их страданиях фильм предпочитает не зацикливаться. И это крайне сомнительное достижение картины, учитывая, что Рамзес, если разобраться, в этой версии самый отрицательный персонаж: мелочный, ревнивый, упрямый, самовлюбленный. Почему мы ему сочувствуем-то, зачем?
Два раза по десять
Естественно, нельзя не сравнить «Исход» с предыдущими экранизациями истории Моисея. Хотя бы с самыми известными массовому зрителю: «Десятью заповедями» ДеМилля и анимационным «Принцем Египта» от Dreamworks.
Сесил Б. ДеМилль снял «10 заповедей» дважды. Первая экранизация истории Моисея (1923) стала первым успехом в его карьере, а вторая (1956) – последним. Обе в свое время собрали огромную кассу, вторая взяла Оскар за спец.эффекты, но и только.
Сейчас от достоинств лент ДеМилля мало что осталось. Спец.эффекты, которые тогда повергали людей в шок, сегодня, естественно, кажутся шуткой, учитывая, что в наше время на любом канале youtube, занимающемся роликами с компьютерной графикой, можно увидеть более качественную работу. Но иного никто и не ожидал, проблема в том, что актерская игра выглядит еще более фальшиво, чем врезанное в кадр вздыбившееся Красное Море или ватная борода Моисея.
Забавно то, что со всеми театральными позами и переигрыванием актеров, обе истории ДеМилля все равно выигрывают у Скотта по ясности повествования, по контакту со зрителем. Например, Рамзес, сначала отпускающий евреев, а затем пускающийся за ними в погоню, в «Исходе» выглядит просто сумасбродом, который меняет свои решения по настроению. ДеМилль же уделяет больше внимания скорби фараона, процессу превращения сломленного горем отца в одержимого местью тирана – эта метаморфоза не вызывает никаких вопросов, несмотря на то, что это немое черно-белое кино, уделившее всем событиям «Исхода» меньше 50 минут.
Картинка вторых, цветных, «Десяти заповедей», хоть и не слишком реалистична, зато благодаря тщательной работе режиссера, декораторов и костюмеров, она выглядит как масляные картины на библейские темы эпохи Возрождения. По композиции, цветовым пятнам, количеству персонажей и деталей в кадре, каждый кадр фильма похож на эпическое полотно. У Скотта же цветовая коррекция с ее уклоном в обесцвечивание, золото и бирюзу вызывает лишь ощущение бездумных экспериментов в фотошопе, как и дурацкие частично-монохромные постеры.
Принц Египта
Но еще более эпичными выглядят неудачи Скотта на фоне мультфильма Dreamworks Animation 1998-го года. В отличие от «Исхода» Ридли, мы четко можем сказать, о чем рассказывает «Принц Египта». Это история о молодом принце, который узнает, что он одной крови с рабами. Сначала он уходит в отрицание, не желая верить, что все его богатство и комфортная веселая жизнь будут отобраны у него. Затем ему приходится принять тот факт, что его любимый отец перебил тысячи младенцев, и что он ни в грош не ценит жизни рабов. Раньше Моисей, как и его брат, не замечал ударов кнута, опускающегося на спины рабов, но теперь он вздрагивает от каждого звука удара.
Моисей не выдерживает и, защищая старого раба, набрасывается на надсмотрщика, случайно убивая его. Тяжесть всех этих откровений: об отце-тиране, о его происхождении и о том, что он жил и пировал во дворце, построенном потом и кровью его народа, грех убийства надсмотрщика – все это ломает Моисея. Он уходит в пустыню, брезгливо сбрасывая с себя золотые украшения – он больше не чувствует себя принцем.
Что мы видим в фильме Скотта из всего этого? Ничего. Моисей изначально показан зрелым, твердым, несгибаемым воином с эмоциональным диапазоном ведра гвоздей. Мы не видим никакой рефлексии – ни по поводу открывшейся ему природы собственного рождения, ни по поводу несгораемых кустов, ни по какому другому.
Лучше других мультфильм справляется и с подачей ключевых сцен – встреча с пылающим кустом, беседа с братом после долгой разлуки, переливающиеся стены вод Красного Моря. Все сделано куда более тонко и вызывает бурю эмоций там, где нейтральная подача Скотта делает библейские чудеса не увлекательней игры в крикет.
Итог
Много уже было сказано по поводу того, что это очередная неудача Скотта в длинном ряду флопов. Надо сказать, что я считаю самым сильным фильмом Ридли из недавних тот, что все остальные посчитали самым неудачным – «Советника». Это очень страшный и глубокий фильм без каких-либо компромиссов, о котором я еще надеюсь когда-нибудь подробно с вами поговорить.
Пока же – я не советую идти в кино на «Исход». Отпусти народ, Ридли, хватит заставлять их страдать ради твоего бокс-офиса. Постарайся хоть «Марсианина» сделать по-человечески, мы все еще верим, что ты можешь. Не подведи.
