ERITIS SICUT DEI философия постгуманизма

Можно по-разному относиться к религии вообще и к Библии в частности, однако нет смысла спорить с тем, что чем более иносказательным является текст, тем больше смыслов в нем можно отыскать. В данном случае, вынесенная в эпиграф цитата из Вечной книги, является лишь поводом начать разговор о человеке, его настоящем и будущем. Несмотря на то, что Библия считается довольно-таки древним текстом, право человека быть царем природы долго оспаривалось представителями различных философских и религиозных течений. Лишь в Эпоху Просвещения, с провозглашением Разума, как основного идеала человечества, за людьми окончательно закрепилось право менять мир сообразно своим желаниям и помыслам. Догматизм главенствующей в Европе религии был оспорен протестантами, заменившими традиционный императив христианства на веру в то, что труд и образование, говоря простыми словами, богоугодное дело. Безусловно, религия не могла быть отвергнута в одночасье, раз и навсегда. Но общество изменилось, и, ведомое верой в силу человеческого Разума и Науки, шагнуло навстречу перенесению центра тяжести веры из эфирного метапространства, внутрь человека.

Человек осознал свою исключительность и поверил в свои собственные силы. Несомненно**,** как и любая вера, вера в Разум и Науку не раз подвергалась испытанию. Но нет смысла отрицать, что наука есть самая значительная сила в сегодняшнем мире, а научно-атеистическое сознание пришло на смену сознанию религиозному.

Однако, сегодня человеку становится тесно в рамках с таким трудом доставшегося ему трона царя природы. Человек претендует на новую ступень развития – роль создателя, Бога. И это стремление ставит перед ним новые цели и задачи. Новые вопросы.

Это существо, этот уже-не-человек будущего   - один из центральных символов культуры вообще. В западноевропейском – пока, к сожалению, доминирующем, - типе культуры это понятие хорошо отражается термином «архетип Фауста». Термин хорош прежде всего тем, что, в принципе, не нуждается в объяснении даже тем, кто не знаком с любым из многочисленных произведений, выносящих это имя в заглавие. Фауст, по сути, тоже является достижением человечества эпохи Разума. Сверхчеловек античности чаще всего, несмотря на свои силы, всегда оставался лишь пешкой в руках Богов. К примеру, Одиссей, пытавшийся стать равным богам был жестоко наказан за свою спесь, Икару, а тем более Гераклу пришлось еще хуже. Фауст провозглашал стремление к знанию высшей ценностью, и, несмотря на наличие Бога, дьявола и прочих духов в произведении, всегда успевал ощутить тот момент, когда он выходил за рамки бытия простого человека.

Фауст, однако, всегда оставался человеком на физическом уровне.  В какой-то момент этого стало мало. Немецкий философ Ницше, без которого невозможен любой разговор о сверхчеловеке, одним из первых провозгласил мысль о том, что человек должен перестать восприниматься статично и продолжать эволюционировать. Конечно, Ницше, говорил в первую очередь об эволюции внутренней, понятийной. Эволюции через смену системы взглядов, отречение от мещанской морали и диктата мнения окружающих. Говорил об этом так громко, что в итоге его услышали совсем не так и не те люди. Все мы знаем об идеологии третьего рейха, выстроенной на идеях Ницше. Ошибочно понятых идеях. Однако, это, по сути, один из первых жестоких примеров того, к чему может привести стремление человека вырваться за границы собственного существа. Именно это и есть основная идея постгуманизма.

Следует оговориться, что термин постгуманизм сегодня понимают по-разному. В данном тексте я пытаюсь каким-то образом объединить эти взгляды, рассматривая постгуманизм не только как противопоставление философии гуманизма с его европоцентризмом, но и как идею об изменении и улучшении человека посредством современных технологий, то есть трансгуманизм (часто синонимичный постгуманизму). Европоцентризм, в данном случае, понимается как система ценностей современной западной цивилизации, со всей присущей ей лицемерностью, если не сказать двоемыслием. С одной стороны, мы видим релятивизм во всех его проявлениях. Сегодня вроде бы отрицается любое единообразие, мораль становится относительной и гибкой, пропагандируется толерантность и терпимость к представителям разнообразных меньшинств. На другой чаше весов находится привычная для всего человечества дикость и необразованность, глобализация, касающаяся разных сфер жизни, а так же навязчивая и ошибочная в корне идея о том, что западный пусть развития является единственно верным.

Трансгуманизм в первую очередь понимается как преодоление ограничений человеческого тела за счет современных или грядущих технологий, новый этап эволюции человека, по сути, выводящий его за рамки природы. Однако не стоит думать, что трансгуманизм есть лишь вымысел фантастов или что-то далекое от нас. Уже сегодня мы совершаем первые шаги в направлении к постчеловеку.

В первую очередь разумно будет упомянуть очевидное – а именно протезирование и пластическую хирургию. Области, по сути, отличные, а по форме смежные.Протезирование на сегодняшнем этапе развития технологий, к сожалению, еще не позволяет говорить о каком-то значительном прорыве. В свете нашего разговора гораздо интереснее именно пластическая хирургия. Человеческое тело уже давно перестало быть чем-то незыблемым и не поддающимся улучшению. Мода диктует свои правила, но факт остается фактом – вы можете полностью изменить не только свой внешний облик, но и свой пол, как минимум на физическом уровне.

Удивительно, но к этой теме прямо относится фильм Джонатана Демми «Молчание ягнят». Как вы помните, один из главных персонажей ленты – маньяк Буффало Билл похищает девушек и шьет из их кожи «костюм женщины». Билл стремится выйти за пределы своего пола, но только внешне. Он не хочет менять сути, меняя лишь внешнюю оболочку. Сама его личность становится чем-то внешним, чем-то вроде костюма. Именно такой взгляд и является типичным для современной культуры – главенство внешнего вида по отношению к внутреннему содержанию, диктат экрана и поверхности.

Вопрос пола и сексуальности крайне важен для понимания философии постгуманизма. В условиях механизации человеческих отношений, человек ставит под вопрос целесообразность причисления себя к природе, пытаясь выйти за границы своей органичности. В первую очередь этот выход возможен за счет отказа от чувственности. Несмотря на то, что, по мнению многих философов, именно чувственность отличает человека от машины**,** многие готовы преодолеть и этот рубеж.

Неудивительно, что в эпоху тотальной деконструкции и переосмысления, постгуманизм, находящийся одной ногой в прекрасном завтра, заимствует многие из своих фундаментальных идей у одной из самых древних религий, знакомых человеку. Отказ от ощущений, эмоций и чувств есть ничто иное как отказ от страданий, и, последовательно, отказ от бытия. В этих принципах постгуманизма легко узнаются идеалы буддизма.

Есть мнение, что современные технологии клонирования уже на данном этапе позволяют производить полноценные копии человека. Сегодня создание клона все еще требует участия в процессе живого организма, для вынашивания плода. Однако огромное количество исследователей, руководствуясь в первую очередь гуманными идеями помощи тем женщинам, которые физически не могут быть матерями, развивают технологии выращивания человека в лабораторных условиях. Можно только представить, какую сексуальную революцию произведет нивелирование основной цели сексуального процесса – воспроизводства рода. А в ситуации предсказываемого футурологами сращения человека и техники, нет смысла игнорировать генную инженерию и евгенику. Постчеловек не обязательно будет выглядеть как киборг – он может быть лишь генетически улучшенной копией homo sapience. Исследования, посвященные проблемам устранения генетических аномалий во время внутриутробного развития человека, в конечном итоге могут привести нас к новому социальному коллапсу – обществу из фильма Эндрю Никкола «Гаттака», рассказывающему о расслоении людей будущего на классы несовершенных и генетически-улучшенных людей.

Но вернемся к трансгуманизму – непосредственному улучшению человека за счет технологических приращений. Нет смысла отрицать, что технологии с каждым годом подбираются все ближе и ближе к человеку. Компьютер, выбравшись из военных и научных лабораторий, прошел путь через нашу комнату в наш карман, и уже стремится оказаться внутри нас. Фактическое единение человека и смартфона или планшета, а через них - единение с интернетом - уже диктует новые условия существования и взаимодействия индивидов в социуме. Банальный пример этого единения – нивелирование эрудированности. Сейчас нет никакой разницы, можете ли вы на память процитировать Шекспира или назвать столицу Камбоджи – любой человек, обладающий доступом к сети, в мгновение получит эту информацию. Общение постепенно перетекает из реального мира в виртуальный – этот процесс очевиден всем. Технологии не думают останавливаться. Новейшие Google Glass нивелируют расстояние между человеком и сетью до сантиметров. Проекты и прототипы технологий транслирования информации прямо на сетчатку глаза находятся в активной стадии разработки. Микрочипы, отслеживающие ваши основные показания (температуру, пульс, дыхание) уже вживляются под кожу.

Технология создает все новые поводы для ощущения человеком собственной неполноценности, при этом, в принципе, закономерно, требуя от него сообразной скорости изменения. В отличие от человека эпохи гуманизма, человек настоящего, а тем более будущего – это вечный студент, едва-едва поспевающий за последними трендами в развитии техники, едва успевающий вскочить на последний полночный экспресс прогресса.

Согласитесь, совершенствование физических возможностей человека вряд ли будет равно популярным совершенствованию его умственных способностей. В современном мире гораздо важнее знать котировки акций и тренды, чем быть способным пробежать стометровку за пять секунд. В условиях абсолютной доступности базовой информации старые принципы образования теряют всякий смысл. Сегодняшним студентам ВУЗов не нужна информация. Она есть в интернете. Им нужна интерпретация, секреты и тонкости наук.

Отсюда логичным образом следует базовый для постгуманизма вопрос о сингулярности. Знакомое по концовке Mass Effect 3  слово означает полное объединение техники и человека в новое существо – постчеловека. Сингулярность в этом понимании  - тема совершенно не чуждая многим играм. Аугментациииз вселенной Deus Ex: Human Revolution  в этой системе координат расположены ближе к трансгуманизму, но и такая игра как Crysis 3 предлагает не менее философский подход к разрешению этого вопроса – нанокостюм из игры есть не что иное, какпротез постчеловека. При всей поверхностности игры, в ней успевают промелькнуть и серьезные темы расплаты за сингулярность. Если в Mass Effect 3 она топорно пробивалась в ваше сознание разноцветным фейерверком лучей ретрансляторов и христосовой жертвой Шепарда, то Crysis 3 прямо говорит о губительных результатах сращения человека и технологии – их личности сливаются в одно, и это общее сознание уже не похоже на сознание человека.

Еще шаг дальше в этом направлении – и перед нами открывается мир зомби и некроморфов. Фанаты жанра знают, что в современном искусстве зомби чаще всего продукт неудавшегося эксперимента военных, часто пытавшихся создать «вирус универсального солдата» - создать сверхчеловека. Некроморфы из вселенной Dead Space по сути, иллюстрируют некоторые черты будущего общества постгуманизма. Адепты секты юнитологов верят в то, что Обелиски даруют им вечную жизнь и приведут их на новую ступень эволюции – ступень постчеловека.И единственно возможным способом выйти за границы человеческого и преодолеть его главное ограничение - смертность – является сама смерть. В философском смысле никакое рождение невозможно без смерти – это именно та цена, которую платит одно поколение, чтобы дать возможность жить последующему. Для того, чтобы постчеловек появился на свет, человек должен умереть. И эта смерть уже не раз провозглашалась культурой.

Некроморф, как и зомби, представляет собой перверсию идеала постчеловека – существо, лишенное всех слабостей человеческого сознания и тела, перешагнувшее за границу смерти и все еще живое и живучее, лишается и человечности, превращаясь в бездумный механизм переработки материи. Главный герой – Айзек Кларк – является другим полюсом проблемы – им тоже движут принципы постгуманизма – его костюм, те технологии, которые его окружают, делают его на порядок выше всех остальных людей. И, несмотря на то, что технология позволяет Айзеку выжить на Ишимуре, он, как постчеловек, так же платит за это свою цену – разум.

Бессмертие, в конечном итоге, является основной целью философии постгуманизма. Тут стоит заранее подумать о нескольких вещах. Конечно, никто не согласится на бессмертие струльдбругов  - бесконечно стареющих, и, поэтому, ни на что не способных постлюдей Свифта.  Под бессмертием чаще всего хочется понимать все-таки вечную молодость тела. С другой стороны, можно ли в условиях трансгуманизма говорить о возрасте как о категории?

О бессмертии как о высшей ценности писал, к примеру, еще известный многим как отец отечественного ракетостроения Константин Циолковский (а за его спиной и вся философия русского космизма). В сущности, для чего он придумал ракету? По его убеждениям, человеку, достигшему бессмертия, станет тесно на неуютной и небольшой Земле – а значит, для него следует открыть бесконечный космос.

Очевидно, что любой, даже максимально приближенный к совершенному протез рано или поздно будет изнашиваться. Конечно, его всегда можно будет заменить на новый, но стоит ли тратиться? Постгуманизм, в своем стремлении улучшить человека делает еще один, и, наверное, последний шаг на пути в рай. Имя ему аплоадинг (uploading).

Идея понятная любому человеку – вы загружаете свое сознание даже не в компьютер – зачем нужны физические хранилища, которые тоже весьма недолговечны? – а в Интернет. И вот перед вами открывается вечность**.**Идеал постчеловека становится еще более ощутимым, и, как пишет большинство философов, все менее человечным. Сложно представить, какой эффект на психику окажет уже описанное нами отсутствие чувственности и ощущений любого порядка, а значит – любого контакта с миром. Прошедший через умирание аплоадинга, сможет ли вновь возродившийся в форме компьютерного кода человек справиться с отсутствием всяких ограничений своего существа? Вся его жизнь имела смысл лишь потому, что она заставляла его осознавать собственную увечность и бесконечно с нею бороться. Сможет ли объединенное сознание  миллиардов человеческих машин преодолеть самое сложное из тех испытаний, которые мы уже сейчас можем себе представить – испытание ответом. Ответом на вопрос о причине и цели своего существования.

Первые побеги эпохи постгуманизма уже повсюду прорываются сквозь бетон закостенелого человеческого мировоззрения. Однако никакое сложное явление нельзя рассматривать однобоко. История показывает, что появление новых видов не всегда означает уничтожение других, и, несмотря на разрушительную природу человека, развитие такой сложной системы как социум, трудно поддается какому-то точному прогнозированию. Прогресс вряд ли можно остановить сознательно, разве только с остановкой жизни как таковой.  Технология, даже самая разрушительная, всегда приносила человечеству не только смерть, но и новую, лучшую жизнь, новую, лучшую свободу. Вопрос только в том, какую цену человечество будет готово заплатить ту свободу, которую предлагает нам постгуманизм.