30 лет дебюту Павла Лунгина «Такси-блюз». Инструкция, как Родину любить
Дело происходит в конце 1980-х. Одна страна вот-вот разрушится, а другая восстанет из мертвых. Таксист Шлыков (одна из первых крупных ролей Петра Зайченко, до этого мелькавшего лишь у Вадима Абдрашитова), «ударник коммунистического труда», возит по ночной Москве толпу творческой молодежи. Среди ребят и джазовый саксофонист Алексей Селиверстов, для друзей Леха (Петр Мамонов — создатель бывшей тогда на пике популярности музыкальной группы «Звуки Му»).
Постепенно народ разъезжается кто куда, Леха остается со Шлыковым наедине. Доехав до дома, музыкант решает обмануть таксиста и исчезает в подъезде многоквартирного дома, не заплатив. Позже Шлыков найдет «известного в узких кругах» музыканта, заберет его саксофон, паспорт и заставит «отрабатывать долг». Неожиданно два человека из кардинально разных систем станут друзьями.
Для Павла Лунгина, сына знаменитого советского сценариста Семена Лунгина («Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», «Трое в лодке, не считая собаки») дебют в режиссуре был непростым испытанием. Отклонившись от династии исключительно сценаристов, Павел, старший из братьев Лунгиных, взялся ставить кино по собственному сценарию еще и потому, что это был «первый сценарий, который соответствовал мне и моему внутреннему миру», как расскажет он журналу «Сеанс» в 2008 году.
В говорящем названии «Такси-блюз» Павел Лунгин сталкивает два мира — консерватора и либерала (причем либерала той поры, когда это слово еще не было изуродовано российской пропагандой). Статный Шлыков, человек советских взглядов и закалки, мнит себя учителем для незрелого и неполноценного Лехи. «Учил и учить буду», — бросит таксист музыканту после того, как швырнет его в туалетную кабинку.
Селиверстов меняться, «становиться человеком труда», как завещал дедушка Ленин, не торопится. Алкоголик и наркоман, добрую половину фильма Леха будет скатываться по наклонной. Лишь изредка на его лице будут проступать «краски» жизни. В основном тогда, когда персонаж Мамонова возьмется за инструмент, чтобы «поговорить с Богом» — так Селиверстов объясняет то ли себе самому, то ли товарищу Шлыкову свой талант.
Основной конфликт у Лунгина будет нарастать постепенно. В начале это лишь мимолетные придирки героя Мамонова на тему однообразия и скуки жизни таксиста, «типового советского человека». В дальнейшем это уже «железный кулак» Шлыкова, которым он угрожает и творческим интеллектуалам (которых, конечно, считает причиной всех бед СССР), и, кажется, самим зрителям.
Пик ярости закостенелого советского человека, не способного перестроиться и принять хоть что-то новое в окружающей действительности, наступит в эпизоде избиения местной шпаны, бросившейся на такси Шлыкова. «Фашист!», — прокричат разбегающиеся в разные стороны мальчишки и девчонки, разодетые в короткие юбки и футболки с флагом США на плече, который герой Зайченко оторвет. «Хозяина на вас нет, расплодились клопы: музыку играют, книги пишут», — с грустью в глазах бросит Шлыков.
Дебют 40-летнего Лунгина — в целом удивительное кино по тем временам. Павел собрал фильм из различных отрывков среднестатистического советского постперестроечного кино. Однако отрывки эти сплелись в крепко сбитую канву повествования под чутким взглядом опытного сценариста и режиссера. Конечно, ничего бы не сложилось без крайне харизматичного актерского дуэта. Оба Петра — и Зайченко, и Мамонов — творят на экране нечто невероятное.
Мамонов, сыгравший до этого лишь в «Игле» Рашида Нугманова (роль хирурга Артура, антагониста персонажа Виктора Цоя), перевоплощается в депрессивного и забитого музыканта, чей гений будет понят лишь таким же саксофонистом «не от мира сего» — американцем Холом Сингером. Несмотря на популярность благодаря группе «Звуки Му» — в одном из эпизодов персонаж Мамонова исполнит хит тех времен «Досуги-буги» — настоящей звездой «Такси-блюз» становится именно Зайченко, воплотивший на экране эдакий симбиоз Патрика Бейтмена и Джека Николсона.
Наконец, «Такси-блюз» лишен тех цензурных рамок, которыми руководствовался Лунгин, когда писал сценарии «на заказ» в 80-х («Все наоборот» Виталия Фетисова и Владимира Грамматикова, «Непобедимый» Юрия Борецкого). В кадре есть и ирония, и тоска, и злая горечь по уходящей эпохе. И Лунгин, и его Шлыков никак не могут на это повлиять. Разве что выплеснуть эмоции на экран, как таксист, который в итоге, сделав огромное усилие над собой, приходит на концерт уже знаменитого саксофониста Селиверстова и начинает плакать, восторгаясь его музыкой.
Примечательно, что на том же Каннском кинофестивале в 1990 году иностранные журналисты достаточно холодно приняли фильм, несмотря на две награды, которые лента получила («Лучшая режиссура» и особое упоминание экуменического жюри). Особенностей режиссуры практически никто из западной прессы не приметил.
Сам Лунгин в Каннах попал в объектив не абы кого, а самого Жан-Люка Годара. Во французских СМИ растиражировали цитату «дедушки» французской новой волны, снявшего небольшое life-видео на фестивале: «Стоит две секунды посмотреть видео, демонстрирующее Павла Лунгина, поедающего свой йогурт в Каннах, чтобы немедленно понять, что перед вами прохвост».
Через 2 года в разговоре со своим однокашником, киноведом Михаилом Ямпольским, который готовил каталог к московской ретроспектива Годара, Лунгин скажет: «Для меня имеет значение уже то, что Годар меня заметил».
