Я из 1946-го
Внезапно к ним подходит девушка. Обычная девушка, на вид лет 20-ти, в старомодном наряде: свитер кремового цвета, коричневая твидовая юбка и жилет. Шатенка, короткая стрижка, большие, выразительные карие глаза.
Они разговорились, начали о чём-то беседовать. Как бы невзначай, девушка сообщает: «Я из 1946-го». Она говорит, что путешествует во времени и может показать им, что делали их деды в 1946-ом году, дав возможность увидеть мир их глазами. Решив, что хуже им от этого не будет, парни соглашаются. Она берёт их за руки. Изображение покрывается помехами.
Кадр сменяется. Герои оказались в 1946-ом году и видят мир глазами дедов. Дело происходит в некой лаборатории. Идёт эксперимент. Очень странный эксперимент, в котором камера сфокусирована на учёных, трудящихся над чем-то, что лежит на операционном столе. И то, изображение настолько нечёткое, что похоже скорее на тени учёных. Сам объект эксперимента нам не показывают. Вспышки света, искры, странный шум.
И вот мы снова в настоящем. Девушка исчезла, но парням не до неё. В своём трипе в 1946-ой они увидели нечто, от чего им стало так дурно, что они оба начали блевать прямо на месте.
Смена кадра. Через какое-то время герои начали замечать у себя мутации. Они стали сильнее, их руки похожи на клешни, а тело покрылось твёрдым чёрным хитином. Они напуганы и в ярости одновременно. И, словно это какой-то клишированный супергеройский фильм, парни сразу начинают пробовать свои суперспособности. Один из них проламывает стену их дома и они начинают бег наперегонки на сверхвысокой скорости.
Внезапно сцена снова меняется, и мы оказываемся в самом конце. Парни одержали победу над неким злом, которое представляло ещё большую угрозу миру, чем они сами. Самого монстра мы не видим, но видим жилой пятиэтажный дом, часть которого провалилась под его поверженной тушей.
И, вроде, победа, но это пиррова победа. Нам показывают общий план. Ничего не происходит: ни движения, ни звука, всё как будто замерло. На улице серые сумерки, общая цветовая гамма – свинцово-серая. Герои ничего не делают, они просто стоят напротив дома, замерев. Из окна верхнего этажа к ним спрыгивают пять-шесть мужчин в серых плащах. Они спускаются на зонтиках, приземляются, выстроившись в ряд, благодарно кланяются, раскрывают зонтики и улетают. Герои – больше не единственные в своём роде, другие люди тоже начали мутировать.
А между, тем на заднем плане мы видим, как отдельные окна домов медленно покрываются узорами чёрной плесени. Они, вроде бы, не в кадре, но при этом попадают в фокус так, что ты их очень чётко видишь. Эта чёрная плесень - начало чего-то очень жуткого, что вскоре охватит весь мир.
И тут повествование переходит в новую плоскость. Я в пустом зале кинотеатра, смотрю фильм, в котором всё это происходит. Яркость изображения на экране настроена так, что экран совершенно не освещает зал, но при этом я каким-то образом чётко вижу картинку. Серость на экране настолько густая, что она напрягает, давит на глаза.
Вся эта жуткая, тягучая сцена, которую я описал выше, длилась, по ощущениям, около 10-ти минут. С мыслями в духе «Что за муть я только что просмотрел?», я последовательно свечу в глаза мобильным телефоном: в один и другой, чтоб хоть как-то их успокоить. Наконец-то фильм заканчивается.
Я выхожу из кинотеатра через проулок. На улице вечер, стоит поздняя осень. Краем глаза замечаю блинную недалеко от выхода из зала. В целом, ничем не примечательную, кроме одного пункта в меню: тарелки, на которой выложены банан и красный виноград - «Универсальное решение».
Я прохожу мимо и выхожу на проспект. Холодный ветер дует мне в лицо. Внезапно я замечаю ту самую девушку из фильма – путешественницу во времени. Она подходит ко мне и говорит: «Я из 1946-го». Она берёт меня за руку и предлагает пойти за ней. Она улыбается.
Её улыбка – это нечто особенное. Как улыбка Моны Лизы: её сложно описать и ещё сложнее изобразить. В ней есть что-то светлое, ангельское, она искренне хочет, чтобы я шёл за ней. Но в тоже время в ней чувствуется что-то от беса-искусителя. Она понимает, что ничем хорошим это не кончиться. Либо понимает, но не осознаёт этого конца. Вообще, способен ли кто-то, наделённый практически бесконечной властью, до конца осмыслить собственные действия. Может для неё всё это лишь игра?
Я чувствую, что ей не стоило бы доверять, но очень хочется. Вооружённый опытом просмотренных фильмов о путешествиях во времени, я пытаюсь её остановить, говорю, что мы, смертные, не имеем право вмешиваться в историю, не имеем право менять ход событий, что мы пожалеем об этом. Но слишком поздно. Моя рука в её руке. Изображение покрывается помехами, пока полностью в них исчезает…
Специально для Kanobu Time