Для кого восходит Солнце

I

Посреди кабинета, у стола, сидел человек средних лет. Полностью выбритая голова, короткая и стильная бородка с усами. Очки с небольшими круглыми линзами аккуратно сидели на коротком прямом носу. Ничего не выдавало в мужчине беспокойства, хотя в душе его бушевал страх вперемешку с яростью. Звали этого человека Остин Байерс.

Байерс тихо перебирал пальцами по гладкой металлической поверхности. Музыкальное образование отражалось в каждом его движении: он выстукивал не случайную дробь, а играл произведение, тихо шелестя руками от одного края стола к другому. Невзначай задевая ладонью очередную кипу бумаг, которые были разбросаны тут и там, он легко касался уголков листов подушечками пальцев, будто намеренно пытаясь порезаться. Байерс обожал играть на фортепиано в перерывах между работой, а его товарищи были совершенно не против живой музыки, ведь инструмент стоял прямо в их комнате. Нащупав пластмассовую ручку, он резко сжал её в руке, жадно ощупывая каждый миллиметр обтекаемой формы. На секунду Байерс замер: по руке потекла липкая жидкость. Неужели порезал руку? В воздухе распространился едва ощутимый аромат чернил. Нет, просто потекла ручка. «А доктор любит старину, чернильные-то ручки в наше время…».

Байерс на мгновение отвлёкся от своего горя и его разум невольно переключился на мысли о тех временах, когда он и сам любил писать чернилами, хотя их уже давно считают устаревшими как технически, так и морально. Кому нужна ручка, когда всё равно почти не достать хорошей бумаги? Ту халтуру, что сейчас продают в ностальгических магазинах, и бумагой назвать стыдно. Непонятная смесь переработанного бесконечное количество раз картона, тонкая до такой степени, что писать на ней невозможно. Рвётся от любого касания. Ничего не поделать, количество древесины за последние двенадцать лет сильно сократилось.

Но он смог найти хорошую, качественную, белоснежно белую и плотную бумагу, которая со временем вся была исписана мыслями о его первом и теперь последнем проекте. Три года непрерывного, сумасшедшего, просто изнуряющего труда могли бы принести огромную пользу физике, чисто как науке. Но гораздо больший вклад был бы привнесён именно в прикладную её часть. Ту часть, которая всегда была недостижима, а потому становилась такой притягательной для любителей фантастики всего мира: путешествие во времени. Для Байерса это вовсе не был вымысел или чудо. С самого раннего детства данная тайна казалась ему не более далёкой от нашего познания, чем, скажем, открытие электричества или двигателя внутреннего сгорания. Невозможность путешествий в прошлое? Парадоксы пространства и времени? Все эти вопросы вызывали у Байерса не удивлённое «Как вообще можно постичь подобное?», а лишь спокойное «Как скоро я смогу разобраться в этом, чтобы приступить непосредственно к эксперименту?».

Никто из знакомых Байерса не осмеливался заикнуться о том, что он пытается постичь невозможное. Не потому, что они жалели молодого учёного или не хотели с ним связываться. Они действительно верили в его силы, ум и, в конце концов, удачу. Ведь кому из великих рано или поздно не начинала сопутствовать удача. Байерсу фортуна благоволила всю жизнь. До этого момента, того самого, который должен был поменять судьбу всего человечества.

Всё началось в далёком 2017 году, когда ещё молодой Байерс написал статью в местный научный журнал, которую большинство приняло за шутку: «Покорение времени: уже через 5 лет». Смешав в статье первые наработки с планами на будущее исследование, юный Байерс и представить себе не мог, что через пятнадцать лет, в 2032 году, он будет стоять в собственной исследовательской лаборатории перед первым прототипом WPL-01. Молодой учёный планировал сконструировать первый вариант машины лет на 5-10 раньше, но в 2020 случился масштабный конфликт Европы с Россией, внёсший поправки в планы Байерса независимо от его желания. Сам будучи коренным британцем, Байерс был вынужден временно отстранить от работы своего товарища и первого помощника в работе над проектом Станислава Аримова, талантливого учёного из России. Знакомство двух пытливых умов переросло в долгую и плодотворную научную работу. После окончания конфликта в 2027 Аримов смог с помощью связей Байерса попасть в команду по разработке, к которой вскоре присоединился наглый и амбициозный Аарон Эверсон, выходец из США. Последний не был глупым или недалёким человеком, но желание власти и презрительное отношение к Аримову, словно уроженцу страны третьего мира, долго не позволяло ему своевременно присоединиться к проекту. Эверсон желал курировать исследование ещё с 2019 года, когда впервые поползли слухи о готовящемся грандиозной работе. В итоге он согласился стать старшим ассистентом, сместив с должности Аримова, который теперь был просто ассистентом. Под конец к исследованию присоединился студент Мэтт Пирс, чей диплом должен был быть основан на данной работе. Пирс, конечно же, попал в такой амбициозный проект не случайно. Его отец, не последний человек в Великобритании, добился того, чтобы сын стал участником одного из величайших открытий XXI века. Кроме того, Байерсу предложили забирать себе ежемесячную зарплату Пирса в качестве «компенсации за неудобства». Будучи человеком сговорчивым в подобных делах, Байерс согласился на такой ход. Так что наличие в команде неопытного студента было формальностью…

Байерс машинально продолжил стучать пальцами по столу, не замечая, что руки его оставляют грязные синие следы. Ему было всё равно. Среди подставок для ручек и папок лежала пластиковая карта, учёный сразу узнал её по рифлёной форме: реклама с предложением «Поддержи исследования стволовых клеток сегодня и подари себе красивое и молодое тело уже завтра». С тех пор, как религиозная деятельность подзатухла и даже стала постыдной в обществе, наука более не испытывала моральных дилемм в вопросах изучения и использования стволовых клеток, а также в любых других начинаниях, которые могли бы быть поставлены под вопрос ещё тридцать лет назад. Как ни забавно это звучало, но исследование курировало вовсе не научное сообщество, а крупнейший пищевой концерн «Кейдер Фудс», чьи мотивы и заинтересованность в данной сфере были очень туманны. Но главным критерием стало финансирование – если за твоей спиной стояли влиятельные и состоятельные люди, ты мог позволить себе что угодно. Хоть разнести к чертям луну. Слава богу, такое в голову ещё никому не приходило.

В соседней комнате раздался отдалённый стук каблуков. Шум нарастал. «Наконец-то» - Байерс мечтал убраться из этого места поскорее. Он не ждал чуда, не рассчитывал на излечение. Он просто хотел уйти.

Дверная ручка резко щёлкнула и в комнату на мгновение ворвался шум коридора: бесконечный скрип обуви, неразборчивые женские и мужские голоса, механический гул приборов. Байерс не хотел вслушиваться во всю эту какофонию человеческой суеты и раздражённо обернулся к двери:

- Неужели всегда будет так громко?
- Здравствуйте, мистер Байерс. Что? Нет, полагаю, нет. Проблем не будет. У вас ведь только первый день? Тогда всё в порядке вещей. Знаете, я в таких случаях предлагаю своим пациентам представить, будто они находятся в утробе матери, в безопасности и спокойствии, защищённые от внешнего мира. Это… помогает расслабиться. Можно мне звать вас Остин?
- Нет. Я предпочитаю по фамилии. И я расслаблен, - вяло отозвался Байерс. – но мне сложно привыкнуть к такому существованию за столь короткий срок.
- Некоторые такими рождаются.
- И почему меня это должно волновать?
- Не должно, лишь моё наблюдение. Давайте пройдёмся по данным. 23 ноября в 11:03 вы начали эксперимент. В 11.35 была включена и проверена на полную исправность капсула WPL-02. Ровно в 12.00 ваш ассистент включил тумблер. Но… это лишь официальный отчёт, а по моим данным существовала WPL-01. Этот прототип тестировался?
- Это засекреченная информация.
- Мой уровень доступа соответствующий.
- Ну тогда покажите мне своё удостоверение.

«У этого дурака жизнь пошла кувырком, а он тут шутит…» – пронеслось в голове у доктора.

- А вы сохраняете своё чувство юмора, это хороший знак. Но я бы всё-таки хотел услышать о результатах первого теста.
- Провал, полный, – подавленно прошептал Байерс. – 6 ноября, когда мы включили прибор и инициировали процесс, мозговая активность подопытного прекратилась. Мгновенно, вся! Будто за одну миллисекунду кто-то вытянул из него душу. Ну или называйте это так, как трактует ваша религия. Не сочтите за оскорбление… Но факт остаётся таковым: человек был мёртв ещё до того, как мы вообще поняли, что только произошло… Проект пытались закрыть, финансирование резко сократилось. Нам пришлось фактически на коленке исправлять и дополнять нашу капсулу, хотя я-то был уверен, что она и до этого была в полном порядке. Я до сих пор не понимаю, почему Эверсон умер. Это нелогично, это глупо… Под угрозой уголовной ответственности нам запретили в дальнейшем использовать людей для наших тестов. Остался только я и двое ассистентов: Пирс и Аримов. Пирс не был одним из тех, кто готов жертвовать собой ради прогресса, да и какой от него вообще мог быть толк? А вот Аримов ещё в первый раз рвался протестировать капсулу. Бедный парень, его теперь наверняка отправят обратно на родину. В любом случае, я отверг его предложение, оставив за собой право ставить эксперимент на себе. Но знаете…

Байерс осёкся и его глаза неожиданно встретились с глазами собеседника. Доктор никогда не был трусливым человеком и за свою карьеру имел дело с гораздо более ужасными вещами, но от этого пустого взгляда ему стало не по себе. В мыслях ругая себя за такое малодушие, он отвернулся.

- Знаете, они меня не стали отговаривать. Они доверились мне, даже несмотря на предыдущую неудачу. И угадайте, что? После этого я абсолютно перестал их уважать. Ведь они должны были остановить меня, сказать, что я просто погибну или останусь калекой, если проведу эксперимент на себе. А они даже не сопротивлялись. Скажу больше, они начали чуть ли не превозносить меня. Слышали истории о том, что пророк, который ошибается в дате конца света, только прибавляет себе сторонников? Наверняка слышали или читали, вы же доктор… Так и случилось со мной. Я не мессия, не пророк и даже не могу сказать, что случится через час. Но я не хотел предсказывать, я жаждал знать! Будущее, прошлое, варианты настоящего. Я хотел знать всё и предоставить человечеству шанс исполнить любую мечту, ощутить себя Океаном Соляриса!.. Томас Кун был неправ, я создал собственную систему парадигм за три года, фактически в одиночку! У меня был шанс совершить научную революцию. А потом произошло то, что вы видите сейчас. Вся моя жизнь, судьба, как хотите, свелась теперь к одной простой мысли, которую я твержу себе ровно с того момента, как очутился здесь: у судьбы паршивое чувство юмора.
-Извините, я вас перебью. Как вы понимаете, я спросил вас о прототипе и экспериментах не просто так. Когда вы поступили к нам, мы провели полное сканирование головного мозга и пришли к неутешительным выводам. Ваши глаза сами по себе в полном порядке. А вот головной мозг выглядит крайне странно. Вы, наверное, знаете, что полученные в результате зрительного восприятия данные проходят через множество фильтров, прежде чем мы получаем в нашей голове изображение. Так вот, эти самые процессы в мозге наши приборы не регистрируют. Вообще. Как и большинство других, отвечающих за некоторые функции памяти, мышления и обработки слуховой информации. Фактически, вы должны быть мертвы.

Доктор выдержал паузу, ожидая бурной реакции учёного. Но ответа не последовало. Байерс всё так же неотрывно глядел вперёд себя, изредка смыкая глаза, медленно и лениво, словно ему очень хотелось спать.

-Вы хорошо себя чувствуете? – осведомился доктор. – я очень хочу, чтобы вы поняли то, что я сейчас вам скажу: мы не можем вас излечить, потому что не знаем, что происходит. Для нас вы феномен, чудо, которое следует обследовать долгое время, чтобы докопаться до истины.
-Эта истина меня не волнует.
-Но вы ведь почти совершили революцию, о которой только что говорили. Те двадцать секунд, что вы находились в капсуле и которые привели к нынешнему состоянию, возможно, являются ключом…
-И этих двадцати секунд хватило, что сломать всю мою жизнь. А что касается революции: вы и сами прекрасно знаете, что после произошедшего проект будет закрыт, данные уничтожены. Я знаю, как у вас всё действует. Все наработки перейдут к непонятно кому, непонятно с какими идеями и намерениями.
-Давайте не будем драматизировать…

Но Байерс больше не желал слушать доктора. Поднявшись на ноги, он попытался добраться до двери, но споткнулся и неуклюже повалился прямо на стол, сметая руками бумаги и прочие документы.

-Помогите мне найти выход, - чуть слышно произнёс он. Байерсу было безумно стыдно и неловко за своё состояние. Но самую жгучую боль ему приносило понимание того, что всё произошедшее – не чёрная полоса его жизни, которая рано или поздно закончится. Во всём случившемся Байерс видел иронию жизни, которая решила поставить ему подножку не в начале пути, а за шаг до триумфа. Доктор помог учёному вновь прийти в равновесие и молча открыл ему дверь. По закону он не имел права задерживать пациента, если тот изъявлял желание покинуть клинику. Это был конец.

Прошла неделя. Байерс сидел в кресле на крыльце своего дома ранним утром. Состояние его было удовлетворительным. С момента инцидента ничего не изменилось, зрение всё так же отсутствовало, а мыслительные способности оставались сильно сниженными. Учёный часами пытался вспомнить всё то, чему он подарил три года своей жизни, искал ошибки и просчёты, но теперь целая отрасль науки, некогда разработанная им, не давалась собственному создателю: деятельность мозга стремительно угасала. Доктора не смогли найти причины столь быстрой деградации, потому что физически мозг был в безупречном состоянии.

Проект учёного был заморожен на неопределённый срок, капсула WPL-02 была изъята и скорее всего пополнила чью-то частную коллекцию диковинок. Бывшие ассистенты были пожизненно отлучены от работ в экспериментальных областях физики. Всё наследие, оставшиеся наработки были опечатаны или увезены туда, куда Байерс теперь не мог попасть при всём своём желании. В его нынешнем состоянии это всё равно не имело смысла.

Радио где-то вдалеке кричало о плачевной ситуации с пресной водой и загрязнении западного побережья Европы, индустриальный шум уже не так давил на уши. На горизонте стал появляться сияющий диск Солнца. Байерс тяжело поднялся с кресла и по памяти направился внутрь дома. Восход его больше не интересовал.

II

Байерс шёл между рядами и жал руку каждому, до кого мог дотянуться. Он был абсолютно счастлив. Добравшись до сцены, он легко поднялся по лестнице. Всё это время палочка для слепых была вместе с ним, но он сжимал её в руке: в ней больше не было никакой необходимости, Байерс прекрасно видел без неё. Зал рукоплескал. Хлопки волнами переходили от одного края зала к другому, наполняя всё помещение гулом. Но гулом приятным и воодушевляющим. В первом ряду сидели лучшие друзья и коллеги: Эверсон, Аримов с женой и даже Пирс, который никогда не любил громких мероприятий. Байерс широко улыбнулся и помахал им рукой. На сцене его уже ждал человек с заветной медалью. Наконец-то Байерс должен был получить то, о чём мечтал уже три года. Он чуть не расплакался. Но взяв себя в руки, учёный решил обратиться к залу с речью. Вдруг рядом что-то зазвенело. Байерс удивлённо оглянулся на стоящего рядом человека. Тот молча уставился на учёного и опять зазвенел, странно открыв рот. Байерс смутился и не мог понять, что ему сделать. Неожиданно человек выпалил:

- Мистер Байерс, у нас важные новости. Ответьте. Мистер Байерс.
- Простите, я не понимаю. Разве сейчас время, это же вручение Нобелевской премии. Я…
- Мистер Бааааайерс. – не обращал внимания человек и вновь заговорил, - ответьте, это срочно. МИСТЕР БАЙЕРС!

Человек неожиданно закричал и бросился на испуганного Байерса, вцепившись ему в лицо своими ногтями. Повалив беспомощного учёного, сумасшедший стал выдирать ему глаза, всё крича «Мистер Байерс, это важно! Ответьте! Мистер Байерс!».

Байерс в ужасе проснулся. Тьма вновь обволокла всё вокруг. Телефон с включённой громкой связью всё не унимался, призывая мистера Байерса взять трубку. Нащупав аппарат, он наконец ответил:
- Здравствуйте, у нас для вас очень важные новости. Мы нашли его.
- Кого, свою совесть? Сейчас же ночь!
- Извините, но подобное не терпит отлагательств. Сегодня, в 2.30 ночи было обнаружено тело Аарона Эверсона. Два пулевых попадания, одно пришлось на артерию левой ноги, по мнению экспертов он истёк кровью за 20 минут, нам…
- Эверсон погиб больше трёх недель назад, я лично был на похоронах, не пудрите мне мозги.
- Мы сами понимаем, насколько это невероятно, потому и решили в срочном порядке сообщить лично вам. В кармане мы нашли его личный бэйдж, который был на нём в момент инцидента. Мы уже связались с его женой, он заходил к ней незадолго до смерти. Его нашёл случайный прохожий посреди улицы. Через полчаса мы вышлем за вами автомобиль, вы сами во всём убедитесь.

Голос замолк и раздались прерывистые гудки. Байерс не торопился возвращать трубку на базу. В голове его с трудом ворочались мысли. Необъяснимая болезнь продолжала прогрессировать, потому Байерс ещё минуты две собирался с мыслями. Но даже в разуме здорового человека не сразу бы уложилась столь противоречивая новость. Человек, чьё мёртвое тело он собственными руками нёс в могилу около 4 недель назад, вновь найдено…

Через час Байерс уже сидел в каком-то офисе и ждал встречи с людьми, которые вызвонили его посреди ночи. Вся эта ситуация напоминала ему тот роковой день, когда ему объявили о том, что зрение навсегда оставило его, а разум постепенно деградирует. В этот раз он не барабанил по столу, отбивая ритм знакомой мелодии. Не потому, что не хотел, обычно он делал это автоматически. Он просто не помнил, как играть. «Разум – забавная штука…» думал Байерс, пытаясь вспомнить хотя бы вступления к любимым произведениям.

Дверная ручка тихо скрипнула и Байерс услышал мягкие шаги, направленные в его сторону. Собеседник с размаха плюхнулся в кресло напротив слепого учёного и без приветствий начал разговор.

- Мистер Байерс, друг мой, Остин. Я наслышан о тебе. Три года исследований, две тестовые капсулы! Да ты хренов гений. Я восхищён, нет, я просто взбудоражен. Но мы здесь не за тем, чтобы обсуждать былые победы. Мне бы хотелось обговорить кое-какие дела. Тебе понадобится ручка.

По столу прошёл шорох и в руки Байерса упёрся плотный лист бумаги с ручкой. Учёный аккуратно провёл по гладкой бумажной поверхности. Отличная, прочная бумага, как он любит.

- Распиши ручку, комфортно ли писать. Она чернильная, твоя любимая. – отозвался голос по ту сторону стола.

Байерс нежно обхватил пальцами гладкую, почти совершенную форму. Начеркав несколько каракулей на бумаге, он остался доволен.

- А как я буду писать в нынешнем состоянии? – поинтересовался Байерс.
- Отложим пока этот разговор, у меня есть куда более важные новости. У тебя, Остин, есть все шансы продвинуть вперёд человечество. Ты, конечно, узнать меня не можешь, но я тебе сам сообщу. Меня зовут Рольф Кейдер, сын Лукаса Кейдера, основателя «Кейдер фудс». Мы производим сладости по всему миру уже более 30 лет, и останавливаться не желаем. Мы с отцом изучили твой случай довольно подробно. Знаешь, к какому выводу мы пришли? Ты придумал не только машину времени, но и клонирующее устройство. Этот твой друг, как его, Айрон Эвенсон?
- Аарон Эверсон.
- Ну да, ну да. Так вот, его пример дал нам понять, что машина твоя работает неидеально, но мы это исправим с твоей помощью. Понимаешь, насколько наш концерн сможет сократить расходы благодаря твоему изобретению?
- То есть? Но вы же сами видели, оригинал не выживает, это же убийство.
- Какой оригинал? Приятель, мы не людей будем копировать, зачем нам ещё один рот, который надо кормить? Мы будем клонировать наш продукт! Снижение затрат, повышение прибыли, мы все в шоколаде. И фигурально, и фактически. Я доступно объясняю, Остин? Потому что времени повторять всё дважды у меня нет.
- Я не понимаю, а как же мои наработки, новый рубеж человеческого развития?
- «Рубежи развития» оставь для четырёхглазых из XX века.
- Чушь, я не буду сотрудничать с производителем какого-то дешёвого шоколада!
- Будешь. На самом деле ты уже подписал бумагу, которую я тебе дал в начале беседы. Те каракули вполне сойдут за подпись, ты же типа… незрячий. Хреново быть слепым, да?

Байерс не верил своим ушам. Его стремительно угасающий разум вновь взорвался фейерверком эмоций и мыслей. На секунду к нему вернулась полная ясность ума. Кровь пульсировала, отдаваясь в ушах барабанными ударами.

- Ты, сукин сын, дешёвый торгаш! Эверсон не ради того жертвовал своей жизнью, чтобы такие как ты глумились над его памятью, так низко используя величайшее изобретение человечества последних ста лет! Мы стоим на краю, возможно, последнего человеческого рубежа перед пониманием вселенной и её предназначения! Ты просто не понимаешь, ублюдок, насколько важно всё происходящее, мы творим историю!

Байерс ещё долго орал сквозь слёзы, не заметив, что собеседник давно вышел из комнаты. Вскоре его отвезли обратно домой, вновь оставив наедине с собой. Остин после недолгих размышлений направился на кухню и достал нож. Он прекрасно понимал, что уже не в состоянии сопротивляться огромному пищевому гиганту. Он принадлежит им с потрохами. Но одно он знал точно: если есть шанс покончить с этим здесь и сейчас, надо им воспользоваться. Байерс долго стоял с занесённым над рукой лезвием. Крепко сжимающая рукоять рука никак не хотела опускаться. «Пора с этим заканчивать» повторял он себе под нос, но рука сопротивлялась. Инстинкт самосохранения не сдавался. Отчаянно рванув ножом, Байерс несильно проткнул себе руку и тут же в страхе отдёрнул остриё. «Трусливый я кусок дерьма» прошептал учёный сквозь слёзы и обмяк на полу, сотрясаясь в беззвучных рыданиях…

Утром в дверь постучали. Представители «Кейдер фудс» с нетерпением ждали Байерса, как единственного человека, способного исправить и наладить капсулу. Остин не сопротивлялся, хотя всё его нутро противилось происходящему. Всю неделю Байерса вводили в режим работы, всячески помогали и поддерживали. Вначале Байсерс сопротивлялся, всем своим видом и поведением показывая, насколько ему не нравится происходящее. Спустя несколько недель ему начинало даже немного льстить то, как все вокруг него суетятся и пытаются угодить, лишь бы он работал. Кроме того, в конце первого месяца работы он получил кругленькую сумму, что грело уже немолодому учёному душу. Часть денег он отправил семье Аримова, ведь жена и сын остались в Великобритании, в то время как сам Станислав был депортирован обратно в Россию, нынешнее состояние которой было крайне плачевным.

Мыслительные функции постепенно возвращались к Остину, хотя врачи только разводили руками: причины потери части мозговых волн и их последующего восстановления установлены не были. Байерс не знал бед: репутация корпорации зла у «Кейдер фудс» никак не отражалась на самом учёном. Он больше не испытывал ненависти и постепенно стал забывать о былых амбициях. «Это лучшее, на что я могу рассчитывать» - ежедневно твердил себе Остин изо дня в день и в конце концов поверил собственным словам.

Рольф Кейдер иногда наведывался к Байерсу, чтобы справиться о состоянии самого ценного работника. Остин больше не ненавидел этого прямого и грубоватого мужчину, ведь тот дал ему работу и уверенность в завтрашнем дне. Рольф даже стал казаться неплохим парнем. В конце концов, он держит на себе миллиардную корпорацию, а это достойное занятие, разве нет? Он помог целой корпорацией наладить производство аппаратов для клонирования, которые теперь работали исправно, как по часам. «Кейдер фудс» позволила себе снизить цены на товары втрое, что оставило далеко позади всех конкурентов. Монополизировав рынок, они теперь могли диктовать любые правила. За ними было будущее.

Однажды Байерс проснулся утром ничем не примечательного дня и неожиданно осознал, что видит потолок своей комнаты. Оглянувшись по сторонам, он увидел тумбу с будильником, часы, рабочий стол и окно, через которое пробивались первые робкие лучи рассвета. Байерс оцепенел. Столько месяцев он мог видеть одни лишь сны, и теперь, когда зрение вернулось к норме, Байерс не мог поверить в окончательное излечение.

Посвистывая, Остин вышел во двор с конвертом в руках и по привычке направился к почтовому ящику. Деньги он до сих пор периодически отправлял жене и ребёнку Аримова, что остались в Великобритании вопреки тому, что отец был против своей воли отправлен на родину. Деньги Байерс отправлял не систематически и последнее время всё реже и неохотнее отдавал часть своего дохода людям, которых он успел почти забыть. У него был новый круг общения, новая жизнь, Рольф Кейдер стал его хорошим приятелем. Байерс уже давно открестился от своей прошлой жизни, которая привела его в столь плачевное состояние, и теперь этот конверт оставался последним звеном, связывающим его с прошлым. Подойдя вплотную к почтовому ящику, Остин постучал запечатанными деньгами по пластиковому корпусу. Он медлил и с каждой секундой всё больше убеждал сам себя, что деньги эти ему нужнее. В конце концов, он честно заработал их, вкалывая на «Кейдер фудс» уже долгие-долгие месяцы.

Простояв на улице ещё полминуты, Байерс достал деньги из конверта и уверенным движением порвал бумажку с адресом. Остин бережно сложил наличные в карман и похлопал по нему. Тепло разлилось по всему его телу. Возвращаясь домой, он окинул взглядом округу. Всё было таким, каким его помнил Байерс ещё задолго до инцидента. Тот же двор, редкие пожухлые кусты и жёлтый диск Солнца, неторопливо поднимающийся из-за горизонта. Байерс на мгновение окунулся в свои старые мечты о покорении времени, желании стать для людей эдаким Солярисом, восполняющим потери прошлого и материализующим мечты будущего. Теперь это всё были лишь дурацкие фантазии молодости.

Байерс негромко усмехнулся и вернулся домой. Его ждал новый день.

III

В пустующей комнате неожиданно материализовался мужчина. Обычный молодой человек: короткая стрижка, неряшливая борода, печальные, но проницательные глаза, будто вечно упрекающие. На его одежде висел бэйдж «Аарон Эверсон, старший ассистент». Еле держась на ногах, он сложился пополам и упал на колени. Его рвало. Судорога сводила тело. В перерывах между очередными спазмами желудка он хрипло выдавил из себя:

- Господа, этот момент… войдёт в историю… нас ждёт Нобелевская премия.

Многократно проматывая в голове это мгновение и проговаривая отрепетированные слова, он представлял себе эту сцену гораздо более торжественной. Он должен был стоять прямо, со слезами счастья на глазах и улыбкой умиротворения. И глаза его действительно слезились от резкого запаха собственной рвоты. Но даже теперь, стирая следы полупереваренной еды с губ, сгорбленный и изнурённый, он надеялся на подобающий приём. Ответом была лишь тишина. Чуть отдышавшись, мужчина встал на ноги. В глазах было мутно, свет, скупо пробивающийся через зашторенные окна, почему-то ужасно слепил. Голова кружилась, мысли мешались в голове. Неужели удалось? Очередной рубеж пал и время покорилось?

- Я рад, что вы настолько поражены сим представлением, что потеряли дар речи. Но дайте мне хотя бы воды, я хочу избавиться от этого отвратительного вкуса во рту. Ах да, извините, за грязь. Наука требует жертв. Хе-хе.

Эверсон всё продолжал ждать какой-то реакции: аплодисментов, одобрения, хлопка открывающейся бутылки шампанского. Комната постепенно приобретала отчётливые очертания. Она выглядела совсем не такой, какой он её запомнил. Столы и стулья были сложены в одном из углов. С настенных полок на Эверсона вперили свои пустые глаза бюсты Герберта Уэллса и Станислава Лема. В противоположной части комнаты под плёнкой стояло старое, классическое фортепиано. Над ним весел плакат времён Семилетней войны, изображающий гигантский крейсер, разламывающий Евразию. Надпись выше гласила:

«Забрать у более слабого – не преступление. Сырьевой потенциал России – наша цель.»

Аарону всегда нравился этот плакат, внешне и идейно. Россия не заслужила права на то богатство, она недостойна, она грязна, с ней надо покончить… Но где же капсула, в которой он находился? Где оборудование? Где люди, в конце концов?!

Эверсон привык во всём опираться на логику и потому был сильно обеспокоен. Шутки шутками, но происходящее явно намекало на форс-мажор: что-то пошло не так. Комната пустовала, а в ней должно было находиться минимум 3 человека. Мужчина быстро пошарил по столам, обыскал ящики, заглянул под плакат, осмотрел каждый угол комнаты. Ничего. Не было ни компьютера, ни телефона, через который он мог бы связаться с товарищами.

Содрав с себя на всякий случай бэйдж, обеспокоенный мужчина пошарил по карманам в поисках своей ID карты. Чёрт, он ведь оставил её дома. Буквально подорвавшись к двери и схватившись за ручку, Эверсон вдруг замер. Где он? Что он? Имеет ли он права выйти хотя бы на улицу? Не повредит ли это? Может, подождать, и товарищи сами его найдут? Может, он уже выглядит не как человек? На всякий случай он ощупал себя с ног до головы. Всё на месте, только голова трещит.

Глубоко вдохнув, от отворил дверь. Был поздний вечер. Кажется, ничего необычного. Ряд домов, фонарные столбы, редкие прохожие. Одеты по моде. Эверсон немного успокоился: во всяком случае, его не закинуло чёрт знает куда и когда. Но надо было попасть домой и связаться с мистером Байерсом, работодателем и главой всего исследования.

Аарон поймал такси.

- Какой сегодня день и месяц? – выпалил он, не думая над тем, как нелепо звучит подобный вопрос.
- Эээ, 30 ноября, - не сразу отозвался водитель. Он было хотел удивиться столь странному вопросу, но вдруг осознал, что ему плевать.

Эверсон быстро посчитал: 24 дня вместо 20 секунд, на которые они настраивали оборудование. Не так много, чтобы хвататься за голову, но достаточно, чтобы поставить на уши его семью. На полпути он неожиданно вспомнил, что у него с собой ни цента. Как все документы и телефон, деньги остались дома. Попросив таксиста остановиться на несколько поворотов дальше его адреса, он выскочил из автомобиля и понёсся в сторону дома. Где-то сзади он слышал проклятия и угрозы в свой адрес. «Прости, дружище, не до тебя» - посочувствовал бедняге Аарон. Но его задача была куда более важной. Увидев горящие окна своего дома, он почти успокоился: теперь всё точно будет хорошо. Поднявшись на крыльцо, он постучал. Открыла дверь симпатичная женщина.

- Ви, я тебе сейчас такое…

Но мужчина не успел договорить, так как его прервал пронзительный крик. Ви вовсе не была рада видеть мужа, она была испугана и застыла от ужаса. Аарон тоже перепугался: у него что-то с лицом? Но он ведь тщательно осмотрел себя, проверил каждый сантиметр кожи. Он в порядке.

- Не знаю, что могло пойти не так, но я в порядке и мне крайне важно сейчас же связаться с Байерсом.

Не желая терять ни минуты, Аарон стал обшаривать свой стол и не нашёл телефона или карты. Куда могли деться все его вещи? Тихо выругавшись, он запихал в карман немного денег, что всегда хранились в общем кошельке у порога. Наверху должен была спать его шестилетний сын. Помешкав секунду, он решил, что навестит ребёнка завтра, а сейчас есть дела поважнее. Ви молча наблюдала за своим мужем, так и не сдвинувшись с места и не веря своим глазам. Ей сообщили, что он мёртв, она видела тело, она организовывала похороны. Происходящее не могло быть наяву. Это либо был сон, либо чья-то глупая шутка. Когда Эверсон подошёл и молча обнял свою жену, она не стала отстраняться. Это было невозможно, невероятно, противоречило любой логике и рушило всё то понимание реальности, что складывалось в её голове уже третий десяток лет. Но всё-таки это был он, с его неаккуратной бородой и вечно грустными глазами. Ви и не заметила, как дверь отворилась и опять захлопнулась, ненадолго пустив в дом ночную прохладу. Не пытаясь больше что-либо понять, она прислонилась в стене и беззвучно зарыдала. То ли от счастья, то ли от страха, она не знала.

Эверсон уже вовсю мчался по улице, сжимая несколько купюр в руке. Он лелеял надежду, что ему не придётся бежать всю дорогу и рассчитывал опять поймать такси. Где-то вдалеке показался огонёк и стал расти. «Удача на нашей стороне, старина!» - воскликнул Аарон и стал терпеливо дожидаться автомобиля. Когда машина поравнялась с Эверсоном, он лихо заскочил внутрь и назвал адрес Байерса.

- Ты мне задолжал, приятель, - сообщил уже знакомый водитель и достал из кармана небольшой револьвер, - выворачивай карманы и побыстрее.

Эверсон пытался сориентироваться в ситуации и не придумал ничего лучше, как вновь выпрыгнуть из машины. Как только он открыл дверь и фактически вывалился наружу на асфальт, раздался выстрел, а потом ещё два. Аарон вскочил на ноги и со всех ног побежал в направлении, которое, как он считал, приведёт его рано или поздно к заветному дому. Немного отдалившись от места происшествия, он перешёл на шаг. Странный привкус наполнил весь рот. Эверсон сплюнул и ужаснулся: это была кровь. Оглянувшись ниже, он всё понял: вся его одежда уже пропиталась и покраснела. Эверсон не мог поверить своим глазам: его подстрелили прямо посреди города, одна пуля пробила ему бок чуть ниже лёгкого, вторая разорвала артерию на ноге и сочилась кровью. Тут же на него стала накатывать слабость. Шоковое состояние постепенно отпускало, руки стали тяжелеть, тело стал покрывать холодный пот. Эверсон почувствовал, что его вновь мутит, и наклонился, чтобы опорожнить желудок. Сердце с каждым стуком отдавалось в голове сильнее и сильнее. Не заметив, как это произошло, Аарон вдруг очутился на земле, лёжа лицом вниз. Подняться он уже не мог. Продолжая ползти, он всё твердил: «Байерс, Остин, дружище, ты бы видел меня сейчас, я жалок, я мелкое насекомое, ползущее по земле. Первый и наверняка последний путешественник во времени, жизнь которого прервалась и сломалась в тот момент, когда он исполнил свою мечту. Я всё равно стану частью истории, а ты ещё скажешь мне спасибо. Я буду… буду… держать Нобелевскую… а ты будешь мне завидовать, кривозубый британец, какой чёрт тебя потянул брать этого русского, наверняка из-за его ошибки я теперь валяюсь тут в крови, всё кувырком… Ви, любовь моя, кажется, я знаю, как назвать нашего первенца…»

Эверсон уже не мог ползти и продолжал бредить, лёжа посреди тёмной улицы. Периодически он пытался ползти дальше, но лишь размазывал кровь по асфальту, неуклюже загребая руками. Через два часа его труп нашла молодая девушка, возвращающаяся с вечеринки. С тех пор она больше никогда не засиживалась с гостях допоздна.

Эпилог

«В чём причина того, что мы до сих пор не смогли найти верный путь науки в области манипуляций с временем? Может быть, его невозможно найти? Но почему же тогда природа наделила наш разум неустанным стремлением искать такой путь, как одно из важнейший дел человечества? Были попытки, были эксперименты, все они провалились. Где искать ошибку? Может, мы пытаемся подойти к вопросу с неверной стороны? Ведь когда Коперник выяснил, что гипотеза о вращении всех звёзд вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет движение небесных тел, то он попытался установить, не достигнет ли он большего успеха, если предположит, что движется наблюдатель, а звёзды находятся в состоянии покоя. Сегодня мы наконец достигли того уровня развития, когда я с уверенностью могу сказать: время можно обуздать, покорить и подчинить! Более того, я вам обещаю, что не пройдёт пяти-десяти лет, как я представлю вам ещё одну частичку будущего – работающее устройство для путешествий сквозь четвёртое измерение. Помяните моё слово.» (

).